|
| Просмотров: 7920 | размещен 14.04.2015 |
Автор: Кадыш Дм. Вместо введения «… Ты помнишь, как всё начиналось, 
Идея сходить в Национальный парк Югыд-ва и посетить красивейшую вершину Приполярного Урала, гору Манарагу, возникла в середине 2012 года. Признаюсь, на тот момент о существовании такой горы я даже понятия не имел. Да и само название «Манарага» воспринималось мною как нечто неопределенное, схожее с названием какого-нибудь вулкана в Африке. Интернет быстро расставил всё по своим местам и снабдил нужной информацией. Теперь уже образ Манараги не был столь туманным. Стало понятно: и где находится эта гора, и как до неё добраться, и что будет нелегко. Но на 2012 год у нас уже был запланирован поход на хребет Кваркуш. Мероприятие прошло благополучно, хоть и совпало по времени со штормовым предупреждением по Пермскому Краю и с моментом падения в районе хребта частей ступеней от ракетоносителя. Но и к 2013 году мы еще не были готовы идти в Национальный парк. Не была определена группа для совершения похода. Да и подготовительные мероприятия, связанные с организационной частью похода, проведены не были. Тем не менее, в 2013 году мы спонтанно собрались и отлично сходили в Вишерский заповедник. Посетили высшую точку Персмского Края, Тулымский камень (1469 м.). Но уже к концу 2013 года мы чётко для себя определили, что в июле 2014 идём в Национальный парк. Центровой фигурой, вокруг которой должна была сформироваться наша группа путешественников, негласно был признан Черепанов Евгений Алексеевич (он же дядька Женька, он же ЕА, он же Усатый, он же «Основатель… детского туризма на Северном Урале»). Решено было идти малой группой, до пяти человек. Первоначальный маршрут, который был предложен нами ЕА, оказался традиционным, так как по нему чаще всего путешествуют многие туристы. Это пешая часть от базы Желанная до перевала Кар-кар с восхождением на высшую точку Урала гору Народная (1895 м.). Далее выход через перевал в долину реки Маранага, восхождение на гору Манарага (1610 м.) и сплав по реке Косью до железнодорожной станции. Но наш дядька Женька еще тот чайник! Что Ему Манарага!? Его привлекла находящаяся в сторонке (всего в каких-нибудь пятидесяти километрах) гора Сабля. Видимо, Она Ему больше приглянулась. ЕА рассудил грамотно и здраво: если уж идти в Национальный парк, то и на Саблю заходить (когда мы еще там побываем?). Но данный маршрут увеличивал пешую часть более чем в два раза (в среднем до двухсот километров). Можно, конечно, было сплавиться по рекам Вангыр или Седью… Но сплав предполагает брать с собой катамаран, а это лишний вес. А выход по Седью еще и увеличивал сроки мероприятия. Поэтому решено было зайти на гору Сабля, а уже от неё так же классическим маршрутом, преодолев пятидесятикилометровый участок болотных троп, выйти в деревню Аранец. При этом от сплава по рекам, облегчающим выход из парка, пришлось полностью отказаться. Итак, изначально планировалось включить в состав группы пять человек.
Но… к моменту отправления в путешествие нас осталось только трое. Девушка Алка решила сменить Приполярный Север на Южную Абхазию. А Усатый же нашел себе бытовые неотложные дела, не позволившие ему быть центром нашего внимания в походе. Видно было, что ему не всё равно, не безразлично, непросто далось это решение. И он даже немного подцепил нас показным нытьем: мол, с кем же ему тогда придется идти в Национальный парк в 2015. Однако билеты были куплены, а желание побывать на маршруте оформилось в почти тягу непременно очутиться в красивейших местах Приполярного Урала. Мы едем, без вопросов!!! Накануне отправления «Ранним солнечным утречком…» Билеты на автобус от г. Красновишерск до г. Пермь были куплены нами на 5.00 на 18.07. Вечером 17.07. мы просто не могли не показаться у ЕА и не получить последних ЦУ относительно нашего мероприятия. Надо сказать, что Евгений Алексеевич по-отечески переживал за нас. Он пытался еще раз все проанализировать и проверить, правильно ли мы себя организовали. Мы же с неподдельным юмором отнесли ко всем его наставлениям, чем ввели Усатого в состояние показного нервно дрожательного комплекса. Может, именно поэтому (ну раздосадовали человека, разобидели малость, с каждым бывает), ЕА твердо уверил, что провожать нас на вокзал он не придет. Тем же вечером ещё раз обговорили и уточнили с ним маршрут, по которому пойдём. Так же оставили ему координаты нашей группы, предварительно зарегистрированной в Краевой службе спасения, и контрольное время для связи. В случае если мы не выйдем с ним на связь в определенное время, он должен будет первым поднять тревогу по поводу нашего НЕвозвращения. Маршрут, по которому в конечном итоге мы решили пойти (слегка изменив традиционный), был следующим: Нитка маршрута с учетом зонирования территории парка:
Тем же вечером, как это обычно бывает у нас (почти перед самым автобусом), мы с братом укладывали рюкзаки. Нам бы спать, а проблема другая: как уложить все вещи, чтобы влезли! Ведь, как известно, объём рюкзака обратно пропорционален объему количества всех тех нУжностей, которые в него необходимо запихать, то есть мЕста в рюкзаке всегда не хватает. В нашем случае, так как маршрут подразумевал большУю пешую часть, важную роль играл и вес рюкзака. Итак, дело было сделано, вещи упакованы. После предварительного взвешивания оказалось, что рюкзак брата весит около 24 кг., мой же растянул пружинку весов почти на 32 кг. Позвонили третьему нашему второму Диме. Поинтересовались о весе его рюкзака. Ничего вразумительного в ответ не получили (весов у него не оказалось). Зато он ясно дал понять, что места в его рюкзаке уже не осталось. При всём при том, что он не брал с собой спальник: была договоренность обойтись нашими двумя, мастерив из них комбайн. Перспектива, что мой позвоночник внезапно осыпится в трусы на маршруте меня немало не радовала. Было принято решение выбросить бутылку с рисом и три баллона с газом. Евгений Алексеевич дал еще одно ЦУ по поводу питания: мы должны были прожить сутки на подножном корму. А поэтому потеря бутылки риса нас не обеспокоила нисколько. После этой нехитрой манипуляции весы показали радостных для меня 28 кг. массы моего дохлого слона. С учётом того, что второй Дима не брал с собой основного питания, и должно было произойти перераспределение веса, такой результат нас с братом устроил полностью. Поставив будильник на 04.15 (а спать нам оставалось добрых два часа), мы с огромным удовольствием и предвкушением предстоящего похода погрузились в благостный сон… Мы едем, едем, едем… Сама поездка до начальной точки маршрута – уже маленькое путешествие. Но… обо всем поподробнее. Пятница 18.07. 04.15. Ага, так мы и поверили: не спалось ему. Переживает. Тело-то в городе остается, а нутро туриста, похоже, с нами четвёртым едет. Вместе с ЕА ждем нашего третьего. Через несколько минут подходит и Дима. Перед посадкой в автобус Евгений Алексеевич скромно протягивает нам шоколадку. Прощаемся, жмём руки нашем Гуру (как ревностно называет ЕА Наталья Г.). Запрыгиваем в автобус, и спать, спать… К 10.00 Пермь встречает нас тёплыми, но редкими лучами солнца, пробивающимися сквозь переменную облачность, и прохладным ветром. Наш поезд до Кирова отправляется в 12.58 по московскому времени, а значит, у нас ещё есть время для того, чтобы пробежаться по магазинам и купить продукты в дорогу (в Инте мы будем без малого через двое суток). На трамвае доезжаем до железнодорожного вокзала Пермь-2. Бросив рюкзаки на лужайке под березой, вдвоем с Димой бежим в магазин. Закупив всё необходимое нам в поезд, возвращаемся уже к знакомой лужайке. Ваня мирно дремлет на скамеечке под пригревающими солнечными лучами. До поезда ещё достаточно времени, и поэтому ребята решают пойти в город и пройтись по туристическим магазинам: вдруг чего интересного подвернётся. Убегают. В ожидании поезда и ребят начинаю скрупулёзно сканировать окружающую действительность. Просто гигантская буква «П», сложенная из бревен как символ города, уже не вызывает интереса и не шокирует. «Современное искусство» – оно такое искусственное. И чем искусственнее, тем сложнее для понимания. Следующим, что привлекает моё внимание, становится композиция из жука-навозника, толкающего трехметровый шар. Очень символично! К примеру, в городе Усинске, по направлению которого нам предстоит ехать эти неполные двое суток, установлена статуя металлического метрового комара. Но если символику Комара ещё как-то можно объяснить (тундра, болота, комары… много комаров), то что может символизировать пермский жук-навозник!? На ум невольно приходит слоган банка Клюква (Урал-ФД): «Жизнь в сахаре». Из-за моей малой грамотности в «современном искусстве» вопрос с жуком остаётся для меня открытым до сих пор. А вот и ребята идут. Время обеда, а мы до сих пор без завтрака. Скромный скорый завтрак (он же обед) туриста, булочка с кефиром, восстанавливает в нас блеск жизненной искры. Хватаем рюкзаки и идём к вокзалу. Поезда ещё нет. Стоим, ждём. Мы почему-то ожидаем прихода поезда на главное направление, но его подают на Горнозаводское. Вместе с нами на посадку проходит большАя группа детей, экипированных походными рюкзаками и остальными «нужными» принадлежностями. Как всё-таки приятно видеть «диких» туристов. Что касается меня, то я считаю, что особенно девушка в рюкзаке (ну, то есть когда рюкзак одет на эти хрупкие плечи) – это очень привлекательно. Ну, да не об этом сейчас. Находим свой вагон, втаскиваемся. За компенсацией нехватки сна проходит около семи часов. Просыпаюсь – уже подъезжаем к Кирову (21.14). Следующий наш поезд до Инты отправляется через два с половиной часа в 23.52. А на перроне нас уже встречает Елена прекрасная. Дело в том, что Лена – из Кирова (она местная), и мы просто не могли упустить такую возможность и не встретиться с ней. Лена – она из Наших, из любителей походить и посмотреть. Месяц назад вместе с ней и моим лучшим другом Захаром Вячеславовичем побывали на хребте Кваркуш. Отпраздновали день России, побродили как ёжики в тумане (погода не порадовала солнышком), пробежали зачетных 70 км. Это прогулка, своего рода, была как бы тренировкой перед этим нашим походом. И проверяли мы с братом, прежде всего, свои новые сапожки и то, как себя чувствуют наши ноги в них. За разговорами с Еленой три часа пролетают незаметно. Посадив нас в поезд, Лена вызывает себе такси и уезжает домой переживать за нас (мне хочется так думать). А мы… раскатываем матрацы и отходим ко сну (наконец-то, к-о-е-ч-к-а). Суббота 19.07. Утро (или уже ближе к обеду). И мы, действительно, не поняли. Дима переформулирует свой вопрос: Математический склад ума подсказывает, что лучше было бы для нас ради экономии времени вставать по Перми, но ложиться спать по Москве. Решаю, что будем жить по местному времени, а значит, по Москве (а там, как получится). Пьём чай – тело просыпается, мозг начинает шевелиться. Следующий вопрос, который волнует меня с Ваней, это: «Чем же так набит рюкзак Димы?!». Просто рюкзак большой и тяжелый, а из общественного там лишь палатка (4 кг.). Если там – еда, то я, как завхоз, должен об этом знать. Но Дима молчит, как рыба об лёд, и не хочет так просто сдаваться. Итак, весь следующий час озабочены загадкой рюкзака Димы, а так же тем, как же всё-таки ещё облегчить себя. Сначала поступает предложение разрядить все аккумуляторы (в том числе и в телефонах), чтобы даже импульса давящего не осталось. Дальше – больше: возникает предложение побриться, чтобы и вес щетины не тяготил. Погнавшись не за граммами, но за миллиграммами, забываем о килограммах!! Дима сдаётся и начинает раскрывать тайны своего дохлого слоника. Пока я бегаю за кипяточком для чая, он успевает отправить в мусор раздавленные в глубоких недрах своего слона бананы (жаль, а можно было бы сжевать). Затем достает банку фасоли в стекле. Все последующие часов пятнадцать занимаемся лишь тем, что едИм и пьем, пьем и едИм (а следовало бы выспаться!). А! ещё ребята учат играть меня в покер. На долгих стоянках выбегаем из поезда подышать свежим воздухом и поразмять ноги. А ещё очень увлекательно (до удивления) наблюдать за тем, как цены на одинаковые товары увеличиваются в разЫ с учётом приближения к полярному кругу. Сосногорск, Печoра… Бутылка крашеной воды, которой цена на Большой Земле рублей 12-15 стоит здесь 65. Пакет сока 120, а стандартный батончик Марса за 50. Пока едем в поезде, решаем, что одним из девизов, под которым должен пройти наш поход, будет: «Скажи, НЕТ, дошираку!». Уж очень нездоровой, хотя и удобной в приготовлении, кажется нашим организмам лапша быстрого приготовления. Часа за три до нашего прибытия в Инту растительность за окном меняется кардинально. Лес становиться более низкорослым и редким. Болот всё больше. Тундра – до самого края неба. А какой закат солнца, какие краски!!! Прилипаем к окну: на горизонте появляются Уральские горы. Настроение приподнятое. Так и не ложимся спать до самого прихода поезда в Инту. На часах 2.25. Поезд медленно останавливается. Не спеша десантируемся на приполярную землю. Машина, на которой нас должны довезти до базы Желанная, будет часов через пять. Перспектива ночёвки на вокзале нас не радует (комфорту мало). Отбегаем метров пятьдесят от железки до ближайшей растительности, ставим палатку и спаааать… Кажется, что за эти 5-7 минут, которые нам потребовались для этой нехитрой манипуляции, ночь успела и наступить и закончится: на улице светло, словно днём. Но прежде, чем залезаем в палатку, нас успевают поклевать местные комарики. Признаться, их настойчивость немало удивляет. Мы наслышаны о местных кровососущих, но что бы вот так сразу. Завтра, завтра (хотя, уже сегодня), всё – завтра, а сейчас спиммм. День первый. Интинцы «… А я еду, а я еду за туманом, Воскресенье 20.07. 07.00. Встаём. Оперативно собираемся. Краем глаза вижу, как на путь пребывает поезд (07.15 времени), на котором должны приехать москвичи. Через скверик проходим на автостоянку, где уже как муравьи шевелятся и суетятся множество нам подобных. Туристов приехало масса. Кто с катамаранами и байдарками; кто с новёхонькими, ещё в смазке и заводской упаковке, велосипедами; кто, как и мы, скромно с рюкзаками. Несколько уралов-вахтовок стоят на погрузке. Подходим к своей машине. Чуть позже узнаём, что они хотят уехать, а затем приехать обратно уж совсем на нереальных для организаторов заброски условиях. Отдаём должное организаторам: с нашей группы берут денег столько, как если бы те шестеро ехали с нами. Втаскиваем свои рюкзаки первыми: нам ехать до самого конца, до базы Желанная. Затем помогаем пермякам и москвичам уложить уже их оборудование. Им ходить пешком не придётся, а поэтому они берут с собой все составляющие для своих плавательных средств (каркасы, рамы). Пермяки идут на катамаране. Москвичи же в довесок к катамарану взяли еще и байдарку. В 07.40 наша машина, наконец, отправляется. За время поездки успеваем вдоволь наговориться с заядлыми туристами. Сам собой у меня формируется собирательный образ настоящего не туриста, но путешественника. Люди эти внешне чуть не опрятные, но ухоженные. Одежда, что интересно, часто не новая, но традиционная. Может сложиться впечатление, что эти люди всегда ходят в путешествия в одних и тех же рубашках, штанах и костюмах. На самом деле, так оно и есть: путешественник физически прикипает к своим нехитрым пожиткам и всё реже стремиться менять их. Главное, это что бы они были практичны, в них было комфортно и уютно себя чувствовать. А эстетическая составляющая уже не столь важна. Ещё одной важной особенностью таких людей является их лицо: оно светиться! Их глаза наполнены особой вдохновлённостью, когда они, вспоминая, рассказывают о тех местах, где им посчастливилось побывать, о событиях, участниками которых они стали. Это люди, открытые миру, с наслаждением воспринимающие окружающее. Это люди, открытые людям, но лишь тем, кто, как и они сами, готовые бескорыстно и полностью, всей душёй, открываться себе подобным. Водитель, парнишка лет двадцати трёх, коротко сигналит и останавливает машину. Открыв дверь кабины, стучится к нам в стекло. Прильнув к окнам, видим: очерчивая рядом с машиной полуокружность, по дуге удирает оленёнок. Воспользовавшись незапланированной стоянкой, решаем в очередной раз поразмять ноги и сфотографироваться. Уже через пять минут снова едем по горной, с разбросанными по обочинам крупными камнями и окруженной тундрой, каменистой дороге. А за окнами на горизонте, по пути нашего следования, насколько хватает взгляда, громоздятся хребты Урала, с ослепительно белыми, сказочно прекрасными снежниками. На горизонте справа открывается уж очень красивый вид на заснеженный хребет. Вдалеке видна извивающаяся тёмная полоса реки Кожим, с подпирающими её на извилистых поворотах прибрежными отвесными скалами. Водитель останавливается в этом чудесном месте, словно чувствуя наше желание выйти и сфотографировать пейзаж. За нами следует вахтовка, наполненная детьми, словно дыня семенами. Их машина так же останавливается. Дети с шумом высыпают и разбегаются по курумам. Ещё немного побродив вдоль дороги, прыгаем в машину и едем дальше. Через 3,5 часа после выезда из Инты наша машина подъезжает к серьёзному водному препятствию, реке Кожим. Здесь же находится пункт проверки путёвок, по которым производится допуск в Национальный парк. Без остановки сходу съезжаем в реку. Машина медленно вкатывается в прозрачный, кристально чистый, голубоватый водный поток Кожима. Кажется, что, высунувшись из окна и чуть наклонившись, можно рукой достать до воды. От москвичей и пермяков поступает предложение развернуть удочки и открыть сезон рыбалки. Колёса машины полностью погружены в воду. Глубина в месте брода сейчас составляет более метра. Водитель включает пониженную передачу, и машина медленно, чуть рывками начинает уверенно преодолевать реку. Выезжаем на берег. Отсюда дорога становится намного лучше. Ровно накатанная грунтовка идёт до самой базы. По пути встречаем туриста-одиночку. Он путешествует на велосипеде. На предложение подвезти его – отказывается. Через пятьдесят минут (к 12.00), после преодоления брода через Кожим, подъезжаем к туристической базе Сана-вож. Водитель думает, что здесь должны сойти кто-то из нас. Но за время поездки планы москвичей, которые как раз и заявлялись с маршрутом от этой базы, немного меняются. Они решили присоседиться к группе из Перми и заброситься чуть дальше, чтобы в дальнейшем иметь возможность совершить пеший радиальный выход в заповедную часть парка на озеро. Водитель выруливает на трассу, и мы едем ещё десять минут. В начале первого часа останавливаемся на открытом берегу реки Кожим возле оборудованной туристической стоянки Гроты. Наши попутчики, окрылённые погодой, окружающими видами и высоким уровнем воды в реке (а им ведь, именно, по ней идти) радостно выгружают вещи. Они весело желают нам удачи в нашем нелегком путешествии (а некоторые откровенно завидуют, ведь пешка – это не только возможность увидеть многое, но и возможность проверить себя). Обмениваемся контактами, жмём друг другу руки и едем дальше. К 12.50 наша почти пустая машина останавливается на возвышенности вблизи оз. Б.Балбанты. Мы оперативно выгружаемся и спускаемся к озеру. Здесь оборудована туристическая стоянка: размещены скамейки и стол, над местом для костра находится искореженный металлический навес. Со всех сторон нас окружают заснеженные горные массивы Приполярного Урала. Видны места горных выработок, шахт базы. Решаем пообедать и попить чаю перед Началом (самым началом, началом-началом) пешей части маршрута. Сразу начинают одолевать комары. Москитников пока не надеваем, ограничиваемся репеллентами. Минут через десять подъезжает и машина с детьми. Уже перед выходом на маршрут решаемся подойти и поинтересоваться: кто, куда, откуда. Разговор ведём с двумя мужичками, которые, как нам кажется, могут быть руководителями. Оказывается, что группа детей – это школа выживания из Кургана. А руководителем у них идет барышня.
Маршрут, по которому должна пройти эта группа, почти полностью совпадает с нашим, то есть через четырнадцать дней они должны будут выйти в деревню Аранец. Меня одолевают неоднозначные чувства. С одной стороны то, что школьники идут по маршруту, который мне казался нелёгким, несколько раздосадывает: неужели мы так недооценили себя. С другой стороны мне искренне жаль этих двух мужичков, которых просто взяли в качестве вьючных носильщиков. По их словам, они идут на всём сушёном («и даже мясе!»), но и это никак не повлияло на массу их рюкзаков. 33 килограмма за плечами, как говорит один из них, я уверен, настроения в этом путешествии не прибавит. Ещё раз обводим взглядом красивейшую панораму Желанной, копошащуюся группу детей, ровную гладь озера. А нам пора идти… В путь! Ровно в 14.00 наше путешествие начинается! Надеть ботинки мы, явно, поспешили. Если я и Ваня проходим первые несколько заболоченных мест, не промочив ног, то кроссовки Димы тут же вымокают. Приходится переодеваться в сапоги. Идётся неплохо: погода солнечная, настроение отличное. Через час слева от нас начинаются курумы горы Старик-Из. Ещё полчаса идём вдоль неё по направлению к горе Старуха-Из, громоздящейся мощным тёмным скальным массивом впереди. У её подножья издалека замечаем активное копошение разноцветно одетых людей. Через двадцать минут, подходя к шумной компании, снимаю кепку и уже издали машу всем в знак приветствия. Человек 15-17 расположились на поляне, чуть не доходя до оз. М.Балбанты. Мужчины ведут себя оживлённо, но сдержанно, в отличие от женщин, которые активно приглашают нас подойти. Самая активная из них сразу предлагает нам чай, намекая, что может и покрепче налить. От «покрепче» отказываемся сразу, а вот на чай соглашаюсь почти без излишней робости. Сбрасываю рюкзак и иду к полевому раскладному столу. Подойдя вплотную, по-свойски беру из коробочки большой кусок рафинада и бросаю в рот. Начинаю шумно грызть и причмокивать. Устраивающая для нас экскурсию по своим остаткам былой роскоши женщина предоставляет мне возможность самому выбрать себе кружку: бОльшую тёмного цвета или мЕньшую розового. Брату достается тёмная. Дима ещё робеет, скромно перетаптывается около своего рюкзака. Нам предлагают бисквитный шоколадный торт собственного изготовления. При этом женщина, которая, главным образом, участвует в разговоре с нами, кивком головы указывает на мужичка, смастерившего этот самый торт. Мужичёк, юноша лет около 35-37, робеет. Где-то под тёмным загаром его лица даже проявляется румянец. Но видно, что внимание к себе ему приятно. Кроме торта, нас угощают бутербродами с красной икрой и конфетами. Похоже, мы пришли как раз к концу грандиозной пирушки. Пока общаемся с интинцами, с братом всё бегаем вокруг стола: то бутерброд возьмём, то конфетку ухватим. Больше, конечно, на торт налегаем. Ясно: этим людям сегодня уезжать, а поэтому везти всю эту еду обратно им даже не удобно. Мы, в некотором роде, даже помогаем им избавиться от лишней проблемы. Почти сразу выпиваю свой чай. Уже полностью освоившись, иду к костру и наливаю себе ещё. Котёл большой, литров на 7-9, в нём еще остается 2-2,5 литра драгоценной жидкости. Мужчина понимающе кивает. По его выражению лица видно, что он осознаёт, насколько продолжительный у нас маршрут. Тут же подключается другой, похоже, тоже знающий здешние места, мужчина: Вдруг все мы замечаем, как в направлении от базы Желанная, выруливая из-за поворота, по заболоченной дороге в нашем направлении медленно движется вахтовка. Лишь только завидев её, женщины начинают дико визжать и махать руками. И действительно, почти сразу водитель даёт оглушающий продолжительный гудок клаксоном. Женщина, суетясь, начинает по-матерински собирать нас в дорогу. Сначала протягивает булку чёрного хлеба, затем пакет с соусом, ржаные хлебцы. Даёт конфеты в кульке и буквально всовывает нам с собой лимон. Подходит рослый мужчина и протягивает баллончик с репеллентом. Брать неудобно, да и как отказаться тоже себе не представляю. Видя, как в скромном ступоре стоят Ваня с Димой, беру инициативу (и всё, что нам предлагают) в свои руки. Обнимая всё даденное, пытаюсь, не уронив, донести до рюкзака. Расталкиваю по кармашкам. Мы готовы. Приехавшая машина привезла троих человек. По случайно услышанным словам водителя узнаём, что эти трое из Москвы. Судя по их рюкзакам, их пешая часть – небольшая. Можно сказать, что они приехали сюда погулять. Москвичи уже успевают отбежать от нас на несколько сотен метров, а мы только прощаемся. Снимаю кепку и машу над собой: Общение с интинцами заняло у нас чуть больше двадцати минут. Но мы очень довольны. Незапланированный перекус точно позволит нам добежать сегодня до оз. Бублик, а именно на это мы с братом и рассчитываем (но наш второй Дима ещё об этом не знает).
Солнечно. Тепло. Термометр показывает +19 градусов. Комары преследуют нас от самой Желанной, и их становится всё больше. Здоровущие. Назойливые. Дима успевает минут за пять проглотить несколько штук. Так жуёт, что сплёвывать не успевает. А они залетают всюду: в уши, в нос, в рот. Под их дикое гулко гудящее жужжание, призванное, кажется, сводить с ума неподготовленных к такой психологической атаке путников, в моей голове непроизвольно начинаются рождаться мысли примерно такого содержания: Увидев конечную картину, которая была непроизвольно нарисована моим не выспанным за сегодняшнюю ночь мозгом (как комар лижет длинным, словно змеиным, языком кровь из раны), чуть не смеюсь. Надо же, бывает же такое… А мы тем временем, миновав «чумные (от слова чум, но не чума) места» оленеводов, успеваем догнать и обогнать группу москвичей. Похоже, что они путешествуют семьёй: сын, отец и дед. Дед, впрочем, молодо выглядит: на вид ему немногим за пятьдесят. Он несёт небольшой рюкзак, литров на 60, и использует для передвижения трекинговые палки. Видимо, сравнивая свой небольшой рюкзак с нашими баулами, спрашивает у меня: Он кивает в знак согласия. Второй – плотного телосложения улыбчивый юноша, на нём надета панама с энцефалитной сеткой. Сын же – юнец лет 13. Ни в чём не уступая взрослым, бежит даже впереди них. Все мы движемся вдоль правого берега реки Бальбанью. Обходя озеро М.Балбанты, стараемся держаться (как нам советовали интинцы) подальше от кромки воды. Дело в том, что низменности в этих местах часто заболочены. Передвигаясь вдоль озёр и рек, следует идти по возвышенностям: каменным россыпям курумника или плотному ковру тундровой растительности. Погода стоит ясная и тёплая. Но тучи уже начинают потихоньку скрывать солнце. Передвигаясь вдоль хребта Росомаха, впереди и чуть слева отчётливо видим заснеженную вершину горы Пик Карпинского. По ходу нашего движения, подпирая небо, словно косой саженью плеч, на горизонте белеет большой массив горы Народной. Мы успеваем сильно оторваться от москвичей и какое-то время идём в одиночестве лишь своей малой группой. Но (надо отдать им должное) они очень скоро догоняют нас. Останавливаемся отдохнуть у разлившейся по каменистому склону несколькими мощными ручьями реки. Метрах в трёхстах на возвышенности стоит перевёрнутая кверху дном двухсотлитровая ржавая бочка, возле которой виднеется старое костровище, место стоянки. Москвичи обгоняют нас и тоже останавливаются чуть поодаль. Вечереет. Солнце всё чаще скрывается справа за хребтом Малды-нырд, освещая верхушки гор хребта Росомаха. Следуя между этих двух мощных хребтов, чувствуем себя букашками, идущими по щелке в деревянном полу. Основательно оторвавшись от семейной группы из Москвы, далеко впереди на противоположном берегу замечаем двух-трёх людей, быстро скрывающихся за поворотом. Солнце снова скрывается за горами. Становиться мрачно и прохладно. Усталость даёт о себе знать. Вот уже часов пять мы идём по долине реки (пусть и по дороге), останавливаясь лишь минут на 5-8 для коротких передышек. Вымотанные постоянными нападками кровососущих, от которых пытаемся спрятаться в наспех накануне сшитых из ранганзы москитниках, жарой и пешкой под прижимающими к камням и давящими на плечи рюкзаками, в очередной раз останавливаемся. Здесь нам нужно перейти через реку. Немного отдохнув, быстро переправляемся на противоположный берег Балбанью, переступая с камня на камень. Река в этом месте не глубокая, и мы с лёгкостью преодолеваем это водное препятствие. Проходим мимо металлического остова танкетки. Из дневников, которые я читал перед походом, помню, что многие именно здесь делают ночёвку (а ещё возле озера М.Балбанты, где стояли интинцы, и которое мы столь же уверенно пробежали). Вместе с Ваней, излучая уверенность в своих планах, оставляем позади и это место. Километрах в двух впереди видим мрачный тёмный цирк со сползающим с его отвесных стен ледником Балбан. Поворачиваем направо в распадок реки. Здесь у ручья под отрогом, по которому, как мы поняли из разговоров, интинцы начали свой подъём на Народную, стоят две палатки. Тихо проходим мимо. Шоколадный бисквитный торт и чай (как и жиденький суп, сваренный нами на базе) за время пешки уже успели выветриться из наших желудков. Мы хотим есть, и поэтому нам тяжело идти. Останавливаемся выше по ручью, вытекающему из маленького озерца. Ваня и Дима с радостью соглашаются. Стоим. Хрустим. Уже совсем близко от себя случайно замечаем тех троих, которых мы видели издали, когда подходили к броду через реку. Они как-то странно забирают вправо. Но, группа, неуверенно попрыгав по камушкам, через сотню метров уходит влево и двигается по направлению к леднику. Дохрустев хлебцами, в очередной раз начинаем своё движение. Теперь нам становиться понятным, почему та троица шла по направлению к озеру: ручей достаточно велик, чтобы сходу, не выпрыгивая из сапог, перейти его. Приходиться свернуть с дороги и нам, тоже пройти вдоль ручья. Но так далеко, как прошли впередиидущие, не идём. Подобрав удобное место для перехода, с трудом, но всё же перескакиваем через ручей. Начинаем подрезать направление движения идущей перед нами группы. На возвышенности у подножия ледника, наконец, догоняем их. Два юноши и девушка тяжело преодолевают подъём. Случайно оборачиваюсь в сторону долины, через которую следуем вот уже больше шести часов. Вдоль небольшого озера, которое оставили справа (из него вытекает ручей, заставивший нас свернуть с дороги), по направлению к перевалу Лимбеко движутся трое. Силуэты людей очень мелкие (так значительно мы уже отбежали), но в них узнаются знакомые очертания семьи москвичей. Начинают суетиться и вставать наши случайные спутники (а я сразу забываю про москвичей), которых мы догнали. Долго они не сидят. Хоть и уставшие, уверенно поднимаются и идут дальше. Преодолев некрутой подъём по курумнику, ступаем на небольшой снежник, не успевший растаять за лето. Поднимаемся по нему и выходим на каменистую равнину, в конце которой виднеется озеро с островом посередине. Именно по этой причине озеро и получило столько вкусное для нас сейчас название – Бублик. Догоняя идущего позади и отстающего от остальных мужчину, спрашиваю: Мужчина медленно продолжает догонять свою группу. Видно, что у него проблемы с ногой: немного прихрамывает. Завёрнутый в плёнку, как ребёнок, он вызывает чувство сострадания. У меня невольно появляются мысли о том, как они вообще могли решиться сюда пойти. Но то, что решились, заставляет меня гордиться ими. А ещё мне немного завидно: это человек был на Эльбрусе. Его растрёпанные черные волосы, сбившиеся в клочки, неказистая тёмная одежда и чуть прихрамывающая походка, рождают во мне ассоциацию. Внешне этот замученный обстоятельствами мужчина напоминает почему-то Ёжика. И тут же сходу рождается имя для этого Ёжика: Авось! Делюсь с ребятами своими мыслями. Меня радует, когда чуть поодаль от нас на берегу озера москвичи ставят свои две палатки. Делаю отметку по времени: 20.55 – пришли на оз. Бублик. Итого: время движения без малого семь часов. Очень неплохо для первого дня пути. Мы молодцы!!! У озера – несколько подготовленных мест под палатки. Ставим свою – и мы. На малой горелке кипятим воду на чай; на второй – варим кашу. Прохладно (термометр показывает +8 градусов). Ветрено. Но что нас очень удивляет, так это комары. Верхушки гор прячутся в неизвестно откуда приплывшие серые облака. С севера на нас быстро надвигаются мрачные тёмные тучи. Видимо, вспомнив фразу из мультфильма, Ваня изрекает, указывая пальцем далеко на север: Решаем завтра встать рано-рано. В нас теплится надежда, что утром мы можем застать кусочек ясной погоды. Мы очень в это верим. День отстоял хороший: солнечный и тёплый. С верой в завтрашнее удачное восхождение, выставляю будильник на середину шестого. Влажный прохладный воздух озера уже успевает нагреться у нас в палатке. Счастливые от осознания того, что засыпаем около Бублика (мы сделали это, у нас получилось!) и что завтра нам предстоит восхождение, утомлённые за долгий день, быстро засыпаем. День второй. Выше всех на Урале Понедельник 21.07. Через семь минут, пройдя по ровному каменистому берегу озера, доходим до распадка и ступаем на снежник. Уклон в этом месте небольшой, поэтому без труда поднимаемся выше. Солнце всё чаще показывается из-под плывущих с северо-востока облаков. Зная, что наверху будет прохладно, мы основательно оделись. Сейчас же нам приходиться снимать с себя всю тёплую одежду. На термометре плюс четыре градуса (по снегу движемся, как ни как). Но солнечные лучи припекают настолько сильно, что ребята раздеваются до футболок. Я же снимаю и её. Скоро становиться неприятно глазам: яркий свет лучей, отражаясь от снега, слепит нас. Настроение отличное. Всё вокруг залито солнечным светом. Над нами мирно плывут уже редкие белые дымчатые облака. Кажется, ещё чуть-чуть и они зацепят макушку головы. До них, буквально, можно рукой дотянуться. По снежнику натоптана свежая тропа.  Выходим на плато и, забирая вправо, сворачиваем с тропы. Уже отсюда открывается великолепный вид на массив Уральских гор. С нами творится что-то неописуемое: совсем близко среди горных пиков мы видим характерный силуэт Манараги. Вот, наконец, смотрим на неё вживую! Дима, более скрупулёзно изучавший карты местности, пытается найти среди них Лжеманарагу. Он даже старается убедить нас с братом, что именно в том месте, куда он указывает, она и находится. Мы же не делаем никаких привязок к местности. Наше определение Лжеманараги основывается лишь на простом внешнем сходстве её с Манарагой. И, как нам думается, мы верно находим Лжеманарагу. Дима же яростно продолжает отстаивать свою точку зрения. Ещё немного поспорив, отправляемся дальше к вершине по плотному мокрому снегу. Идти становится хуже: снег начинает проваливаться. Оказывается, свернув с тропы, мы несколько отклонились от маршрута. Теперь нам приходится карабкаться по гребню из камней. На одном из очередных подъёмов нахожу бутылку из-под шампанского (кто-то, не дойдя до вершины, поспешил отпраздновать восхождение). Склон становится более крутым. В очередной раз сходим с вытаявшего и освободившегося от снега курумника, на большой снежник. На нём видна хорошо заметная тропа. Вообще по снежнику идут две тропы. Почти параллельны одна другой, обе они выходят на небольшое плато. Идём по нижней, чтобы лишний раз не карабкаться наверх. Тропа выводит к ровной каменистой площадке, на которой (мы замечаем его уже издали) стоит большой деревянный православный крест. Его установили в 1998 году, о чём свидетельствует надпись на нём. Здесь ненадолго задерживаемся. Становится заметно прохладнее, и мы надеваем на себя заранее взятые с собой тёплые вещи. А ещё мы уже проголодались. Пустой желудок начинает посылать голодные импульсы в голову. Ребята достают шоколадные конфеты в форме матрёшек. Их нам любезно дали вчера интинцы. Грызём твёрдые фигурки, внутри которых содержится какая-то ароматная жидкость. Здесь, возле креста, ещё не так холодно. Прежде, чем идти дальше, мы (поспешно, оказывается) оставляем часть своих тёплых вещей. Поднимаясь по заснеженному хребту, довольно скоро выходим на вершину. Фиксирую для себя время прибытия: 09.00. На вершине находится металлическая конструкция с надписью о том, что мы находимся на высшей точке Уральских гор. Рядом с ней к камням прикручены несколько табличек: разные группы поднимались сюда с целью отметить знаменательные для себя события. Тут же стоит деревянная тренога с маленьким столиком. Видимо, ранее сюда помещался прибор, для измерения различных показателей на местности. Туристы, посещающие это место, придумали свой способ использования этой конструкции. Весь столик, буквально, забит монетами, среди которых находим не только русскую валюту. На глаза попадается крупная белая монета из Украины. Решаю, что и нам нужно оставить здесь свои. Лезу в карман и достаю монеты, раздаю ребятам. Вдруг, словно сговорившись, мы вместе почти одновременно вспоминаем о дядьке Женьке. Решаем заколотить монетку и за него. Этот процесс Ваня снимает на камеру. Передаём приветы нашему ЕА, а Дима показательно вколачивает в деревянный стол монету подобранным тут же камнем.
Достаю из заначки заранее приготовленные сникерсы и робко раздаю ребята в знак совершённого восхождения. Все мы радуемся этим импортным батончикам как дети. Мой сюрприз сработал. Получилось эффектно и вовремя! Мы уже достаточно проголодались и теперь с аппетитом грызём это, столь вкусное именно здесь, лакомство. Погода быстро портится. Пока мы поднимались, с севера набежали тёмные зловещего вида тучи. С восточной стороны всё уже затянуто мглой. Ветер настолько быстро разносит облака, что за две-три минуты скрывает от нас и Манарагу, и окружающие её пики. Заснять на фотоаппарат панораму с Народной мы успеваем, а вот на видеокамеру – нет. Вот те мгновения, которые мы теряем. Надеемся, что нам ещё будет дан шанс, и что солнце еще выйдет из-под облаков. Отбегаем за большой камень от внезапных холодных порывов ветра. Ждём. Недолго ждём. Плохо одетые, тут же замерзаем. Термометр показывает минус одни градус. Руки закоченели и не слушаются. С носов начинает капать. Пробыв на вершине чуть больше получаса, начинаем спуск. А вокруг уже всё заволокло белым-белым плотным туманом. Почти сразу теряем тропу, по которой пришли. Спускаемся до плато с крестом, забираем свои вещи и бежим по снежнику вниз. Видимость нулевая. Ощущения, что мы оказались в белой комнате, и что комната эта у нас в голове. Находясь на белом снегу, теряем привязку к земле. Белое – абсолютно всё. Оказывается, Ваня прочитал на обёртке от конфет-матрёшек их название. Он просто-напросто просит очередной перекус. Посмеявшись и похрустев шоколадом, продолжаем спускаться вниз. Ваня включает навигатор и предостерегает нас от смещения вправо, где начинается резкий обрыв в распадок. Совсем скоро находим тропу, набитую на снежнике. Там, где снежный покров переходит в каменный, ориентируемся по сложенным ранее туристами тУрам. Они очень помогают держать верное направление. Минут через сорок уже находимся на обширном плато. Из облака благополучно выбрались. Теперь становятся видны хотя бы окрестности, окружающие нас: перевал Кар-Кар и спуск с плато на него. Чуть сбившись с пути, наконец, выходим к резко обрывающемуся в распадок последнему снежнику. Решаем немного повеселиться: каждый лепит себе по снежному кому. Подталкивая, кАтим их по склону. Медленно увеличиваясь в размерах, они набирают скорость. Толкаем свои комки вниз. Они быстро скатываются и разбиваются от ударов о снежник. Туда же бежим сами. Пытаясь удерживать равновесие, на каблуках скатываемся по крутому снежному склону в распадок. От чего-то снег здесь имеет слегка красноватый оттенок. Быстро сбегаем по снежному распадку к озеру и уже, не торопясь, идём к палатке. Фиксирую время: 11.46. Спуск, как и подъем, занимает у нас одинаковое количество времени (чуть больше двух часов). Термометр в лагере показывает блаженных для нас плюс десять градусов. Комаров, которые сопровождали нас до самой вершины (и даже на снежниках мы находили их живые ползающие тельца), здесь, внизу, становится больше. Сразу начинаем готовить обед и собирать вещи для дальнейшего пути. Москвичи уже проснулись. Под перевалом изредка замечаем, словно муравьиные, их движения. Видимо, они пошли прогуляться: осмотреть местность, возможно, пособирать дров. То один, то второй из мужчин мелькают среди камней. Девушка тоже встала и потягивается возле палатки. Перед своим уходом, пишем записку участникам школы выживания из Кургана. Желаем им хорошей погоды и сил в пути. Они обязательно должны её обнаружить. Помещаем записку под уже выцветшую, но ещё яркую жёлтую сумку, которую я вчера нашёл возле нашего лагеря. Рядом на камень ставлю пластиковую бутылку с водой, чтобы уж точно заинтересовались и пришли посмотреть. Возле нас проходит Ёжик Авось (мне совестно его так называть, но имени его мы не спросили) с несколькими деревянными палочками дров, которые ему удалось найти на перевале. Мы желаем ему и его спутникам удачного восхождения и покидаем стоянку. Ровно в 14.00 начинаем движение на перевал. Стало чуть холоднее (плюс шесть). Но этой температуры, идя под рюкзаками, не ощущаем. Под давящим на плечи грузом наши тела разогреваются. Лишь, отдыхая, чувствуем прохладу окружающего воздуха. Но наши перерывы – это минутки, и замерзать мы не успеваем. Увлекаюсь обходом озера вдоль берега и принимаю чуть вправо: увожу ребят от тропы на более крутой склон перевала. Ваня начинает ругаться: Отвлекая Ваню от этого неприятного недоразумения, обращаю его внимание на маленькую чёрную пешку, шахматную фигурку, кем-то потерянную среди скал и лежащую у нас под ногами. Брат тоже удивляется этой внезапной находке. Расслабленные, мы продолжаем двигаться по направлению к тропе. На стенку Кар-Кара вскарабкиваемся довольно быстро. Уже через каких-нибудь полчаса сидим на перевале. Манарага вновь привлекает к себе всё наше внимание. Как зачарованные, смотрим на изрезанную вершину, каменную медвежью лапу. Начинаем долгий, трудный спуск с перевала. Окружённые скальным цирком, внизу находятся два небольших озера. Вода в них прозрачная, кристально чистая и отдаёт голубы оттенком. Сквозь неё далеко в глубине видны крупные, лежащие на дне, камни. Между озёр среди многочисленных россыпей курумника кое-где ещё лежат не растаявшие снежники. Тропа, ведущая с перевала, различается плохо. Несколько небольших тУров, сложенных из камней, направляют нас. Размышляя логически, приходим к выводу, что идти удобнее по зелёнке: тем немногочисленным местам между камней, где ещё держится грунт и на нём растёт скудная тундровая растительность. Медленно и аккуратно продолжаем спуск с перевала, прижимаясь к озеру, расположенному справа. Обходим его по снежнику и выходим к изрытому плато: повсюду лежат разного размера камни. Здесь тропа не помечена тУрами, но нам часто удаётся выходить на неё. Спускаясь вдоль ручья, который вытекает из второго, бОльшего озера, доходим до края цирка. Отсюда начинается более крутой склон, но камней становиться меньше. После очередного непродолжительного отдыха, невдалеке замечаю основательно сложенный большой тур. Поднимаемся. Веду ребят к нему. Здесь начинается хорошо вытоптанная тропа, спускающаяся в долину реки. Бежим по тропе вниз одну, две, три минуты. Справа из-за камня вдруг показывается голова в панаме с закатанной наверх москитной сеткой. Первые мгновения нахожусь откровенно в ступоре. Человек машет нам, и мы тут же валимся на поросшие мхом камни. Следом за ним выходит второй, более крупный мужчина. Последним, перескакивая по камням, бежит мальчуган. Только теперь узнаю в них вчерашнюю семейную группу москвичей, свернувших вдоль озера к перевалу Лимбеко. Через пятнадцать минут (16.25) после встречи с москвичами спускаемся к первой оборудованной стоянке. Посередине поляны располагается большое костровище, вокруг которого разбросан различный туристический мусор: фантики, обожжённые газовые баллоны, флакончики из-под репеллента, банки из-под консервов. Мне запоминается небольшая (штук 5-7) пачка бумажных кофейных стаканчиков, брошенная мимо костровища. Здесь отдыхаем дольше обычного. Снимаем влажные сапоги. В ручье, текущем тут же возле стоянки, умываясь, освежаем лицо. Так же обмываем утомлённые сапогами ноги. Босиком бегаем по поляне, пока ноги не становятся полностью сухими. Одеваемся и продолжаем спуск в долину реки Манарага. Впереди перед нами – большого размера гора. Только чтобы подойти к ней нам требуется около часа. У её подножья останавливаемся и оборачиваемся назад. Тёмный скальный цирк с крошечным перевалом Кар-Кар на его кромке затягивает вечерняя дымка. Определяем, из какого распадка вышла группа москвичей. Из этого же распадка, рождаясь где-то среди горных цепей, вытекает река Манарага. К 18.00 тропа приводит нас к броду через неё. Манарага скорым бурным потоком течёт по каменному руслу. Спотыкаясь о препятствия, мощный водный поток кипит и пенится, издавая угрожающий гул. Ширина реки в этом месте около пяти метров. Но скорость и глубина потока не позволяют нам сразу через неё переправится. Приходится снимать сапоги и переходить её в брод. Комары продолжают всё так же назойливо досаждать нам. Но чем ближе подходим к зоне леса, тем их заметнее становится меньше. Слева за рекой располагается гигантский цирк горы, сверху напоминающей подкову. У её основания, скрытый от южного солнца, лежит большой снежник. Всё нам представляется настолько массивным, что даже после трёхчасового движения по долине, кажется, что мы почти не сдвинулись с места. Спустя час после преодоления брода через Манарагу, тропа вводит нас в лиственничный лес. За следующие полчаса ходу оставляем позади себя две неплохих сухих стоянки с дровами. Дима начинает косо посматривать на нас, всем своим видом намекая: пора бы уже и на ночёвку становиться. Вместе с братом решаю, что неплохо бы нам сегодня добежать до ручья Олений. Начинаем ориентироваться уже не по карте, а по распадкам, из которых вытекают ручьи. Навигатор лишь добавляет уверенности нашим предположениям. К концу восьмого часа мы-таки упираемся в Олений, на противоположной стороне которого Ваня замечает оборудованную стоянку. Диме удаётся сразу перейти ручей в сапогах. Наши же сапожки чуть короче, и мы не решаемся идти через реку в них. Ваня переходит ручей первым. Перебегаю босиком следом за ним, заходя в воду по самые колени. Вода настолько холодная, что от боли сведённых ног выть хочется. 20.00 – наши рюкзаки уже горкой лежат на стоянке, а мы оборудуем лагерь. К вечеру становится прохладнее. Комаров почти нет. Облака, которые так напугали нас на Народной, рассеиваются на глазах. Позади, поражая своей красотой, высится белая от покрывающего её снега гора. Воздух прозрачен и насыщен свежестью. Он героически набирает дров и приносит их к костру. У нас почему-то не получается быстро приготовить ужин. Дрова горят плохо. Вода кипит медленно. Лишь к 22.30 ложимся спать. День третий. На перевале «Мы рубим ступени – ни шагу назад. Вторник 22.07. По яркому свету, пробивающемуся сквозь палаточный тент и освещающему нас с Ваней, до сих пор завёрнутых в спальник, понимаем, чему так радуется Дима. Не заставляем ждать себя и мы. Откидывая тёплое покрывало комбайна в сторону, тут же выныриваем из палатки. Всё вокруг залито светом восходящего солнца. Небо синее-синее, без единого облачка. Лёгкий ветерок ненавящего дует по долине реки с северо-востока, обдаёт нас приятным прохладным горным воздухом. На фоне насыщенно-синего неба ещё более эффектно и завораживающе выглядит покрытая ослепительно белыми снежниками гора, к которой уже вчера весь вечер было приковано наше внимание. На противоположном берегу р. Манарага, обращённый на север и поэтому скрытый от утренних солнечных лучей, словно насупившийся бегемот стоит мрачный хребет. Ваня, уточняя, смотрит карту: В 08.45 начинаем движение по тропе. Через полчаса выходим на обширную, густо заросшую травой, луговину. Уже из дали замечаем разваленный балок Олений. Отсюда тропа начинает сильно петлять. То поднимаясь на заросшие лиственницей мшистые островки, то спускаясь в чуть заболоченные низины, то огибая мелкие озёра, она, наконец, приводит нас к облюбованному туристами озеру. Перед входом на берег озера, словно символичные ворота, стоят по обе стороны тропы металлические ломы. Вспоминаю: Тропа здесь сухая, идёт вдоль озера по равнине, густо поросшей берёзовой рощей. Берёзы карликовые, не превышающие метра. Но нам не кажется восхождение из этого места удобным: гора находится ещё в относительном отдалении. Делаем коллективное фото на память на фоне характерного профиля Манараги и бежим дальше по тропе. Пропустив несколько оборудованных стоянок, наконец, останавливаемся на одной из них. Навигатор показывает, что находимся у одного из притоков Манараги, рядом с высотой 488. Отсюда (по карте) уже удобно совершать восхождение. Дима убегает вниз к р. Манарага умыться. В это время вместе с Ваней слышу громкие хлопки за леском неподалёку. Пока Ваня изучает карту, налегке бегу дальше по тропе в направлении шума. Метров через пятьдесят выхожу к ручью, вдоль которого идёт отличная топа. Не переходя притока, возвращаюсь к ребятам. Шума больше не слышно, а поэтому не интересуемся, что же там такое было. Веду ребят по обнаруженной тропе по ручью вверх. Преследуемые лишь одним желанием избавиться от рюкзаков, вместе с братом ищем удобное место для схрона.
Время уже близиться к обеду (11.10). Мы идём сегодня всего чуть больше двух часов. Понимая, что удобнее для нас будет пообедать сейчас, решаем задержаться и потратить лишний час для приготовления пищи, чтобы уже позже, не отвлекаемые чувством голода, идти на восхождение. В стороне от тропы замечаю несколько валунов и вырванное с корнем дерево, за которым можно оставить вещи. Здесь же между камней, удобно будет развести костёр. Пока с Димой потрошим рюкзаки, а Ваня убегает с котелками за водой, в голове моей рождается мысль. Заинтересованные, они поворачиваются ко мне. По лицу Вани вижу, что для него моё предложение не было столь бредовым. Дима же всем своим видом выражает полное согласие с любыми нашими затеями. Ровно час нам требуется на то, что бы сварить обед, поесть, оставить большинство вещей и продуктов. Сложив их за вывороченным корнем лиственницы и накрыв гермомешком, мы отправляемся на восхождение (12.12). Тропа, ведущая нас по ручью вверх, совсем скоро пропадает, растворяясь в негустом подлеске. Лес здесь довольно редкий, а поэтому, даже не имея тропы, мы быстро приближаемся к подножью Манараги. Дима отстаёт – после обеда мы с братом задали слишком быстрый темп ходьбы. Он жалуется на боли в области желудка. Мы с братом как можем, замедляемся, но, кажется, у нас это не слишком получается. Иногда, выходя на берег ручья, вдоль которого поднимаемся на Манарагу, сквозь просветы между игольчатых крон лиственниц, видим завораживающий нас профиль Манараги. Некрутой подъём заканчивается, и мы начинаем карабкаться по заросшему карликовой березой склону. Выходим на открытое место – Манарага предстает перед нами во всей своей красоте. Отсюда видна вся долина, все распадки, по которым текут, питаемые тающими снежниками, ручьи. И только отсюда, с некоторой высоты, нам с братом вдруг становиться понятным, что направление нашего подъёма на гору неверное. Мы сильно потеряем во времени и силах, если продолжим движение. Переходим сначала один ручей (он полностью высох, его каменное русло не представляет для нас препятствия), подходим ко второму. Сильный поток воды не позволяет перепрыгнуть его, ведь идём мы в кроссовках. Ваня изловчается и в прыжке вместе с рюкзаком умудряется-таки приземлиться и удержаться на большом камне, лежащем на противоположной стороне. Мы с Димой прыгать не решаемся. Снимаем обувь и в сланцах переходим ручей. Поднявшись от ручья на плато под основание горы, находим хорошо набитую тропу, ведущую как раз на перевал, который показывал нам сверху Ваня. В середине третьего часа, наконец, достигаем заветного перевала. С него Манарага уже не выглядит как каменная медвежья лапа. Мы подобрались под самое её основание. Здесь все башни Манараги скрыты за первой, на которую и совершают подъём туристы. Недалеко от того места, где бросаем свои рюкзаки, в небольшой гряде камней торчит, привлекая наше внимание, деревянная палка. И действительно, у основания палки находим баночку из-под кофе, внутри которой лежит наспех свёрнутый двойной клеточный тетрадный листок. Читаем: до нас здесь были люди четыре, семь, десять дней назад. Информацию о себе оставили три группы. Одна из них из Пермского Края! Чувствуем родное тепло, когда понимаем, что кто-то из тех, с которыми живём совсем близко, были здесь. Они шли с катамаранами и рамами через Кар-Кар от Желанной для сплава по р. Косью. Из записки видно, как им было тяжело. Да мы и сами, проскакав от Желанной до Манараги за два дня и совершив восхождение на Народную, теперь ясно понимаем все тяготы, с которыми пришлось столкнуться людям, писавшим эту записку. Даю Ване ручку. Диктую: «Привет всем, кто сюда забрался. Вас приветствует группа туристов из Пермского Края г. Красновишерск. Идём от б. Желанная. Вышли 20.07.2014 в 14.00. Ночевали у оз. Бублик, утром совершили подъём на г. Народа. Теперь 15.00 22.07 находимся здесь на перевале. Планируем совершить подъём на г. Манарагу и переночевать на перевале. Погода отличная: солнышко, слегка ветрено. У основания первого пальца Манараги, куда нам предстоит взобраться, лежит снег. Именно из-за его наличия берём с собой на восхождение сапоги. Кроме них, оставляем в рюкзаках тёплую одежду. Палатку, газ, горелки и еду вынимаем. Дима решает и рюкзак с собой не брать, отдавая Ване свои сапоги и кофту. В 15.10 начинаем восхождение. Сначала следуем по относительно горизонтальной каменной гряде. По ней идёт еле заметная, помеченная тУрами, тропа. Через час довольно простых прыганий по курумнику, подходим к небольшому зелёному пяточку, покрытому скудной тундровой растительностью. Здесь есть ровное место под палатку, и вода тонкими ручейками стекает из-под снежника. К этому времени уже успеваем немного притомиться. Ваня решает оставить свой рюкзак и сапоги. Я тоже выкладывают сапоги. Беру у брата их с Димой кофты. Теперь с рюкзаком иду только я. Ровная поверхность курумника (если вообще уместно говорить о «ровной» поверхности каменных россыпей) заканчивается. Нам приходиться карабкаться по довольно крутому склону. Сложность состоит ещё и в то, что камни становятся настолько крупными, что по ним уже трудно прыгать. Приходиться обходить их. Я быстро устаю и тоже оставляю свой рюкзак и все вещи возле одного из тУров. Преодолев крутой подъём основания пальца, выходим на заснеженное плато. Снег лежит лишь местами и не доставляет нам, идущим в кроссовках, особых проблем. Мы останавливаемся и с замиранием сердца осматриваем долину, открывшуюся у нас перед глазами. Здесь мы можем, находясь в непосредственной близости, определиться и со Лжеманарагой. Дима, как и на Народной, продолжает доказывать свою правоту относительно её месторасположения. Он даже предлагает включить его фотоаппарат, чтобы по фотографии установить истину. Вдруг брат одёргивает нас. Он указывает на открывшийся нам заснеженный перевал. По нему в нерешительности прохаживается олень. Он, явно, хочет спуститься в долину, но крутизна склона смущает его. Ваня достаёт камеру и начинает снимать. Олень медленно движется по плотному снегу, не замечая нас (Не удивительно: до него более километра). Даже чтобы разглядеть огромные рога оленя, мне приходится, отвлекая Ваню, заглядывать в камеру. Лишь только когда олень выходит под освещающие его солнечные лучи, на белом снегу появляется большая тёмная тень. Нам становятся лучше видны очертания оленя. Недолго побродив по перевалу, он тихо уходит, медленно скрываясь за каменным утёсом.
Продолжаем восхождение. ТУров, ведущих нас, становиться меньше. Некоторые из них скрыты под не растаявшим ещё снегом. Тонкий перешеек снежника, отделяющий нас от тропы, аккуратно переходим, бросая себе под кроссовки небольшие камни. Становиться прохладно. Кофты мы оставили в моём рюкзаке внизу. Находясь здесь, у самого основания пальца, я уже готов повернуть назад. Мне достаточно и этой высоты. Лишние метры ничего не добавят. Я ещё не замёрз. Склон ещё не очень крутой и позволяет достаточно безопасно передвигаться по нему. А поэтому, долго не сопротивляясь желанию ребят, тихо карабкаюсь за ними. Здесь тоже идёт еле заметная тропа. Она часто теряется между расщелин. Те редкие туры, которые попадаются на пути, очень помогают в ориентировании. Лезем выше. Уже приходится карабкаться. Уже приходится выбирать места для подъёма. Уже начинают всё чаще одолевать сомнения. Мы добираемся до места, где на каменной плите промышленными гвоздями прикреплена фанерная, уже выцветшая, шестиугольная табличка. Никаких надписей на ней не видно. Всё содержимое с неё смыто и стёрто снегами, ветрами и временем. Мы лезем ещё и ещё. Наконец, полностью сбиваемся с тропы и теряем всякие ориентиры. Ближайший тур сложен почему-то далеко в стороне. Поднимаем головы кверху и видим: последний нависающий каменный выступ находится в каких-нибудь пятидесяти метрах от нас (17.30). Я, реально, ощущаю внутреннее напряжение, боязнь на телесном уровне. Вот он: включается инстинкт самосохранения. И (о чудо!) меня услышали!!! Ребята соглашаются со мной. Все чувствуют, что мы сейчас не в той форме, чтобы вскарабкаться на самую вершину. Начинаем аккуратно спускаться вниз. Находим тропу. Направление движения подсказывают и стрелки, нарисованные красной краской на камнях. Спустившись ниже, снова начинаем встречать тУры. Совсем скоро по пути подбираем мой рюкзак. К 18.50 спускаемся до зелёного пяточка, где лежит рюкзак Вани. Достаю приготовленный сюрприз, плитку козинака из подсолнечных семян. И действительно: спустившись сюда, нам уже не так холодно, но самым большим желанием теперь является дойти до перевала, поставить палатку и вскипятить чаю. К 19.25 мы, наконец, возвращаемся на перевал. Пока собираюсь, Ваня уже успевает сбежать вниз. Вдруг раздается громкий свист. Это брат привлекает моё внимание. Он нашёл воду и кричит, чтобы я никуда больше не ходил, а спускался с посудой к нему. Набрав кружкой воды из небольшой проточной лужицы, вместе поднимаемся на перевал. Ставим палатку. Помещаю в небольшое углубление в камнях горелку, начинаю варить суп. Ваню отправляю в палатку: горелка у него меньше, и пламя задувает ветер. Приходится ему с минут десять помучиться. Палатку установили на склоне, и поэтому всё то время, что закипает вода, Ваня придерживает котелок над горелкой. Все мы ждём закатных красок от солнца. Но его лучи всё реже выглядывают из-за утёса. Начинает усиливаться дувший весь сегодняшний день северо-восточный ветер. Горные пики на горизонте затягивают облака. Народная, которой любовались полдня, погружается в дымку. Залезаем в палатку ужинать. Каждый достаёт свои сюрпризы. Нам с Ваней открывается ещё одна тайна чёрного ящика рюкзака Димы. В пластиковой пол-литровой бутылке, по его словам, 40% коньяк. К коньяку Димой прилагается банка тушёнки... Мы съедаем и выпиваем всё без остатка: чай, суп, коньяк, тушенку, сладости. День был очень насыщенный событиями и утомительный физически. Девять часов в движении... Чего стоят только скаканья по курумам, требующие особой концентрации внимания. Четыре с половиной часа по ним ползали (2,5 на восхождение, 2 на спуск). Перед сном у нас происходит маленький спор. Ударив градусом в юные не натренированные мою и Ванину головы, коньяк заставляет нас решать один из самых важных, как оказывается, вопросов: где – север и, соответственно, где располагается Народная? Все трое, находясь в палатке, мы тычем в разные её стенки, указывая каждый на «свой север». Ещё мы с Ваней не можем понять «смысла» перевала Студенческий. Минут десять мы ещё «забавляемся». Но потом мне надоедает спор, и я решаю вылезти и убедиться лично: на прежнем ли месте находиться север. Цепляю к внешней стенке палатки термометр. Ещё раз убедившись, что заката сегодня уже точно не будет, запрыгиваю обратно. Помня о том, что настоящая цель – это не то, что не даёт уснуть, а то, что заставляет встать рано утром, с твердой для себя уверенностью решаю во что бы то ни стало проснуться завтра. На перевале продолжает дуть ветер... День четвёртый. Одиннадцать «Сырая тяжесть сапога, Среда 23.07. Пар вижу, но нуля не ощущаю. Мои открытые глаза фиксирую 05.46 на часах. В небе над Уралом (вот ведь где находимся! могу даже сказать «В небе над Уралом...», но даже не «В луже у меня под ногами...» и не « Впереди передо мной...») облачно. Ветер не прекращает дуть ни на минуту. – Ну, вот, и ночь не пошла тебе на успокоение. Дуешь, значит, чего-то надуешь. Только вот чего? Хорошую для нас погоду или нет?! – собирая вещи, мысленно ворчу на ветер. Солнце в дымке висит бледным желтым диском над Народной. Вершина Манараги скрыта в облаке, которое ветер усиленно пытается намотать на горный массив. Но облакА никак не могут зацепиться за Манарагу. Словно гребёнкой, она расчесывает и рассекает их своей медвежьей лапой, беспощадно рвёт в клочья. Становится теплее: нагретый солнцем, термометр показывает плюс восемь. Спускаясь от места ночёвки, мы решаем забежать на соседний перевал. Поднимаемся на плато чуть выше. Здесь нашему вниманию становятся доступны сразу четыре перевала, находящиеся, буквально, в пределах одного прыжка. Определяем расположение перевала Студенческий. Манарага сбрасывает с себя последние обрывки белых облаков и открывает свою вершину. Мы отчётливо видим на самом её верху бревенчатый треугольник установленного там тригопункта. Начинаем (теперь уже точно) спускаться к реке (06.36). Мы бежим вниз по тропе, погружённые каждый в свои мысли. Почти не разговаривая между собой, доходим до границы леса. Здесь, вдоль тропы, часто встречаем старые места стоянок туристов. На некоторых из них стоят ржавые бочки из-под топлива. Дима останавливается возле одной из таких бочек. На ней – совсем свежая надпись, сделанная мелом. Кто-то был здесь всего несколько дней назад. Он всюду пытается найти мел, чтобы оставить на бочке и своё послание потомкам. Постояв минуту, мы с Ваней продолжаем движение. Дима, не найдя мел, бежит следом, догоняя нас. Весь путь до реки идём молча в быстром темпе. Мы все думаем о своём. Подъём на Манарагу теперь нужно осознать. Это было трудно, опасно, тяжело, где-то страшно, но всё равно очень здорово. И обо всём этом, должно быть, наши теперешние мысли. Бессознательное получило новую порцию переживаний и теперь активно перерабатывает их, формируя только лишь приятные ощущения от пережитого. Нам с братом эта идея не кажется рациональной. Мы почти спустились. До реки остаётся всего каких-нибудь несколько сотен метров. Проходим перекресток троп (08.30). Ту, что пересекли, идёт вдоль р. Манарага по долине от самого цирка с перевалом Кар-кар. По ней мы и пришли сюда вчера. Он не имеет чётких для себя ориентиров, а поэтому сразу не понимает, в какое именно место к реке мы выходим. Я же уже полностью представляю себе, где мы находимся, и точно знаю, где в лесу спрятаны большинство наших вещей и продуктов. Я был здесь вчера, когда подходил узнать о шуме, который мы вместе с Ваней слышали. Правда, тогда ручей я не перешёл, но это не мешает мне сейчас дорисовать картинку местности у себя в голове. Я уже чувствую здесь себя как дома и перемещаюсь по тропкам, как будто они давно известны мне. Лес становиться совсем редким: лиственниц меньше, берез больше. По разбросанным берёзовым веткам и частям торчащих надрубленных берёзовых стволиков понимаем, что кто-то активно пытался набрать материал для рамы на катамаран. Впереди, на поляне замечаем движение. Между двух катамаранов суетятся мужички. Они довязывают рамы и готовятся к отбытию. Решаем напугать их и подшутить над ними. По их внешнему виду понимаем, что они не очень-то испугались. Хотя... Может, и испугались, но виду не показали. Под большим деревом, слева от поляны, на которой стоят катамараны, в низине горит костёр. По-свойски сразу подходи к нему. Начинаем активно опустошать рюкзаки, вынимая из них всё содержимое и выбрасывая тут же в траву у костра. Дима, тем временем, успевает достать мешок с котлами и принести в них воду с реки. Ещё только четвёртый день прогулки, а все мы уже без напоминания делаем то, что нужно, словно на автомате. Ваня приспособляет перекладину над огнём под наши котелки. Вешаем кипятиться воду. Пока опустошаю рюкзак, успеваю переброситься парой слов с мужичками. Оказывается, это сборная группа, но большинство людей из Свердловской области. Всего их одиннадцать человек. Дима, похоже, доволен ответом. Он где-то прочитал, что второй палец выше. Мы спешим с Ваней принести остатки наших вещей из леса. Оставляя Диму присматривать за котелками и вещами, выброшенными из рюкзаков, с полностью пустыми рюкзаками идём по другой тропе в направлении ручья. Уже вдогонку один из мужичков-свердловчан кричит нам: На небольшой полянке чуть в отдалении от костра, сворачивают палатку высокий юноша и стройная, очень привлекательная девушка. В нескольких метрах от нас, выпучив огромные глаза, с испуганной усатой мордой сидит, приготовившийся к прыжку, огромный рыжий кот. Первое наше движение срывает кота с места. Он ныряет в высокую траву и за несколько длинных прыжков достигает большой ели, в ветвях которой и скрывается от нас. Подходим к ручью. В сланцах Димы на босую ногу, я сразу перебегаю через него. Ваня идёт в кроссовках и, чтобы не замочиться, ему приходится снять их. За ручьём сразу сворачиваю с основной тропы и иду по другой – вверх. Мы бежим по тропе несколько минут. Проходя характерную низину, в которую спускается тропа, я начинаю внимательно смотреть в сторону. Тут же замечаю огромные валуны, лежащие неподалёку в лесу. Иду к ним. Вот – и вывороченная лиственница, и наше костровище между камней, и накрытые большим красным гермомешком наши вещи. Быстро без разбора забрасываем всё по рюкзакам. Снимаю подвешенный на ветвях черный пакет с колбасой и сладостями – я поместил его сюда намеренно, от мышей подальше (мало ли что). Возвращаемся на поляну. Вода в котлах радует нас своим пристеночнопузырьковым кипением. Дима уже забрасывает заварку в свой маленький котел, снимает его с огня. В другом котле весело кипит каша. Сбрасываем рюкзаки на поляну и вытряхиваем из них принесённые вещи. Тут же начинаю укладываться для дальнейшей пешки. Рядом с костром сидит мужичок, который, похоже, не особенно торопится уходить. Интересуюсь у него. А свердловчане тем временем активно бегают вокруг, собирая остатки своего снаряжения. Кажется, они вот-вот готовы отплыть. Собравшись группой на поляне возле катамаранов, они дружно стаскивают их с высокого берега к воде. Вдруг, ясно осознав, что нам нужно будет уже сегодня переправляться на другой берег реки, и что там, где мы это собираемся сделать, река будет рекой, но не ручейком, я смело иду на контакт. Выловив среди остальных более представительного мужичка, начинаю очень навязчиво узнавать о их планах. Слово «водопад» всегда меня привлекает. Всегда хочется тут же побывать на нём. У меня даже появляются сейчас мысли, чтобы чуть отклониться от своего маршрута и тоже сходить вместе со свердловчанами на водопады. С картой бегу к берегу, где заканчивают привязывать к катамаранам последние вещи. По словам мужчины, который среди остальных держится более уверенно, водопады находятся километрах в семи выше по ручью. Он показывает мне на карте, где предположительно они находятся. Мужчина указывает на устье ручья, пальцем обводит квадрат на карте с площадью в четыре квадратных километра. Поляна опустела, и первое время (минут несколько) мне даже немного одиноко: только что всё суетилось и бегало и вдруг стихло. К нам подходит мужчина, держа в обеих руках синий рваный дождевик, из-под клочков которого торчат какие-то верёвки и рваные носки. Минут через пять бОльшая часть группы, проходит мимо нас. Они оставляют катамараны и налегке идут к тропе. Я ещё не до конца осознаю, какая это реальная возможность переправиться через Косью. Где-то внутри себя я ещё готов переходить её в брод. А поэтому, находясь на стоянке, не спешу со сборами. Мы позволяем себе даже немного расслабиться. Не торопясь, едим молочную кашу, пьём чай. Здесь проводим около двух часов. Наши рюкзаки вновь полны вещей. И снова мы – на маршруте (10.34). Идём вдоль реки. Тропа часто теряется, местность стала более заболоченной. Ориентируясь на примятую траву (перед нами только сейчас прошла куча людей), веду ребят за собой. Вновь сбиваюсь, теряю тропу. Теперь нас ведёт Ваня. Начинаю ощущать неприятную боль в правом колене. Скоро начинает болеть и левый голеностоп. Ещё я, похоже, чуть простудился на перевале. С носа уже уверенно, не прекращаясь, скапывает прозрачная жидкость. Прикладываю руку ко лбу – температуры, вроде, нет. Это единственное, что физически меня беспокоит сейчас. Я знаю, что ручей из своего носа придётся терпеть минимум три дня (замечено на личном опыте). Обходим гору, на которой сегодня ночевали, вокруг. Манарага стоит в облаках. Нам так и не удаётся сфотографировать её со стороны. Облака начинают плотно заволакивать небо. Становиться хмуро и пасмурно. Иногда кожей лица чувствуем падающие мелкие капельки воды. Заболоченная низина реки заканчивается. Впереди видим покрытый густым лесом крутой холм, упираясь в который река делает резкий поворот. Перед тем, как начинать подниматься в лес, проходим последнюю заболоченную луговину с высокими (выше колена) травяными кочками. При переходе через ручей продираемся сквозь заросшее ивняком русло. Вдруг недалеко впереди, на низкой полянке, почти на границе с лесом, замечаем две палатки. Подходить и общаться сами не хотим, но если кто-то выглянет, обязательно поприветствуем. Шумно проходим вблизи палаток по тропе, ожидая, что кто-то всё-таки появится. Заходим в лес. Медленно начинаем подниматься по склону. Тропа полностью теряется. Иногда, всё же, мы находим явный её след. Но она настолько старая, что, как нам кажется, по ней давно никто не ходил. В очередной раз останавливаемся на короткую передышку, сбрасываем рюкзаки. Ваня включает навигатор и начинает ориентироваться. Оказывается, мы как раз сейчас находимся напротив устья Моренного (12.13). Налегке выходим на крутой склон, где деревьев не так много, и будет удобно осмотреть долину реки. Внизу находятся скалы, которые как раз и подпираю наш холм. Отсюда хорошо видно, что нам придётся подниматься по лесу ещё выше. Здесь к реке нам уже спуститься будет сложно. С надеждой высматриваем в шумном пенном потоке реки синие катамараны свердловчан. Осматриваем и противоположный берег. Нам хорошо видно место впадения Моренного в Косью. За эти два часа пешки чётко осознаю для себя, что лезть в бурный глубокий поток Косью мне нисколько не хочется. Но мы осматриваем долину реки и не видим катамаранов. С грустью для себя отмечаем, что нам пока ничего больше не остаётся, как продолжать движение ниже по реке. Идём через лес, через буреломы. Где-то с радостью, но где-то и с грустью отмечаю для себя, что этот лес похож на наш. Здесь уже нет лиственниц, преобладающих на горных склонах. Но есть вполне привычные для нашего взгляда ели, сосны и пихты. Они растут настолько густо, что, часто падая от сильного ветра, образуют довольно неприятные, трудно проходимые буреломы. Я всё чаще отстаю: боль в колене заставляет меня передвигаться медленнее и осторожнее. Мы поднялись на холм и теперь осторожно спускаемся по нему, обходя упавшие деревья, пни, вывороченные корни. У нас появляется возможность спуститься и подойти к реке. Ещё с той высоты, где находимся, видим обширную каменистую косу русла реки. Бурный голубоватый водный поток Косью, прижимаясь к левому берегу, шумно ревёт, заглушая наши слова. Оставляем рюкзаки на берегу в лесу. Выходим на косу и, перепрыгивая с камня на камень, идём осмотреть возможное место для брода. С одной стороны это место очень удобно для перехода через реку. По сути, мы уже перешли её: несколько десятков метров каменистого русла осталось позади. От другого берега нас отделяют всего каких-нибудь 8-10 метров. Но каких метров! Река, сжатая в одном месте, теперь кажется просто угрожающей. Решаем не рисковать и продолжить движение вниз по реке, надеясь на русский «Авось» (а ничего другого больше и не остаётся делать). Вновь заходим в лес. Продолжаю отставать от ребят. В очередной раз догнав их, вместе с братом вдруг ясно слышим отдалённые крики. Они доносятся со стороны реки. К этому времени уже успеваем углубиться в лес и отойти от Косью на несколько сотен метров. Ещё не до конца понимая подвернувшуюся нам возможность, продолжаем идти вперёд, чуть свернув в сторону доносящегося шума. Крики всё не утихают. Ребята не проявляют заинтересованности к этим крикам. Кажется, что вот так и будем продолжать двигаться через лес. Вдруг во мне появляется реальная надежда на то, что нам помогут. Я уже почти уверен, что НАМ ПОМОГУТ! Забегаю вперёд ребят и (удивляюсь себе) начинаю быстро размашисто хромать в сторону реки. Крики ещё слышны. Сначала я думаю, что это могут кричать от удовольствия при прохождении через шиверы Косью. Но чем чаще раздаются крики, тем яснее понимаю, что издающие эти крики люди, не двигаются. Понимаю, что самому привлекать внимание и кричать бессмысленно: мощный поток просто заглушит все мои попискивания из лесу. Достают из кармана свисток (нам каждому их раздал Дима медведей отгонять) и начинаю свистеть. Сначала просто издаю громкие продолжительные звуки. Непроизвольно начинаю громко насвистывать то, что уже точно должны опознать. После первых моих прочириканных трёх коротких – трёх длинных – и снова трёх коротких сигналов, Ваня, идущий сзади (спиной чувствую, как он краснеет от стыда), протяжно выдаёт. Кроме сигнала SOS азбукой Морзе мне в голову так сразу ничего не приходит. Продолжаю спускаться к реке, насвистывая унизительный для Вани сигнал. Наконец, выходим из леса. На противоположном берегу, прямо напротив нас, за кустами стоит группа людей. Машу им рукой, чтобы убедиться, что они нас заметили. Почти сразу мне машут в ответ. Знаками показываю, что нам нужно на другой берег. Кажется, мужчины, обсуждающие наше появление, немного мешкают. Продолжаем стоять с надетыми на плечах рюкзаками, ожидая решения. Скоро с другого берега машут: Поднимаемся вдоль реки выше по течению метров на сто и сбрасываем рюкзаки как раз напротив ещё одной группы, греющейся около костра на противоположном берегу. Теперь точно понимаем, что эти люди и есть свердловчане, на помощь которых мы так надеялись. Нас переправляют на левый высокий берег Косью. Подходим к небольшому, уже затухающему костру, вокруг которого сушатся несколько человек. Среди них узнаю симпатичную стройную девушку (из Питера, как оказалось) и несколько мужичков, которых видел под Манарагой и с которыми общался. Уже находясь здесь, мы до сих пор не решили для себя, пойдём ли на водопады ручья или нет. Оказалось, что в навигаторе руководителя группы – векторные карты, то есть можно видеть лишь только точки, отмеченные на маршруте следования. Он достаёт подготовленную им карту Генштаба, по которой идём мы. Непосредственно на ней обозначены водопады в 3,5 км. от реки. Раз уж мы здесь, и есть костёр, решаем пообедать. Но люди продолжают усиленно сушится (слегка вымочились на порогах). Мы уже хотим начать разводить свой костёр, но вторая девушка, которую я до этого не замечал, любезно предлагает своё место: Уже более уверенно обживаем место. Ваня вколачивает рогатины, набрасывает на них палку. Я слежу за тем, чтобы огня было достаточно, подбрасываю сухих веточек. Оставив катамараны и часть вещей, свердловчане уходят на водопады. Мы быстро обедаем и начинаем собираться. И Ваня, и Дима понимающе кивают головами: Лезу в свой рюкзак и начинаю перебирать пакеты. В одном беру шоколадные конфеты, в другом – стёклышки. Дима подбрасывает квадратную ириску. Считаю. Набирается как раз одиннадцать видов, не больше, не меньше. Ваня сцепляет конфеты нитью последовательно в длинную цепь. Помогая ему, чередую шоколадные и сосательные. Вешаем получившееся чудо на ель возле костра. Под ней группа оставила свои вещи. Мы собираемся и выходим на маршрут (15.50). Отойдя от костровища метров сто, встречаем замаскированные катамараны свердловчан. Вдоль левого берега Косью набита отличная тропа. Видно, что по ней часто путешествуют. Сытые и довольные, мы быстро передвигаемся вниз по реке. Солнца нет. Тучами обложено всё вокруг. Изредка ветер сдувает с находящихся впереди вершин дождевые тёмные облака, и тогда становятся видны массивные горные пики, покрытые снежниками. Справа на противоположном берегу Косью (совсем близко) из-за нависающих туч появляется гора Медвежья лапа. Здесь тропа резко поворачивает на юго-запад и ведёт прямиком к перевалу Барсукова. Мы переходим несколько мелких ручьёв один за другим. Скоро, нам с братом надоедает переодевать обувь, меняя кроссовки на сапоги. Дальше все идём только в сапогах. Тучи сгущаются сильнее. Начинается мелкая морось. Несколько раз она усиливается, и мы идём под проливным дождём. Всё настолько закрыто облаками, что не видим ни Медвежью лапу позади, ни гор справа. Тропа ведёт нас по склону вдоль леса в некотором отдалении от ручья. Дима с Ваней идут впереди в привычном для них темпе. Моё же разболевшееся колено не позволяет мне спешить. Плетусь позади. Вдруг ловлю себя на мысли, что думаю о каких-то мелочах. Почему-то внимательно разглядываю растения у себя под ногами и пытаюсь определить их принадлежность. Среди остальных лесных и луговых растений меня удивляет маленький кустик жимолости, на который буквально натыкаюсь сапогом. Ещё около часа плетёмся сквозь высокую мокрую траву, собирая на себя воду. В этой густой растительности тропа теряется всё чаще. И всё чаще приходится идти просто по направлению к перевалу по долине ручья Юнко-Вож. Скоро тропа вновь начинает прижиматься к более высокому левому берегу. Иногда она заходит в лес и становиться практически сухой. Но мы пропускаем одну, вторую, третью стоянки. Все они располагаются в низинах возле травы, что нам не нравится. Подходим под основание поросшего мелкой зелёной растительностью крутого хребта, напоминающего большую каменную стену. Под ним нам предстаёт ужасная картина (19.40): все деревья выворочены и сломаны, как будто сверху сошла лавина. Медленно и аккуратно преодолеваем ветровал, стараясь не зацепиться за расщеплённые стволы. Отойдя от него всего каких-нибудь триста метров, обнаруживаем маленькое костровище, обложенное камнями. Мы разводим большой костёр, стараясь согреться и хоть немного просушиться. И ещё одна тайна дохлого слона Димы открывается нам. Спать ложимся в начале одиннадцатого (кажется, сегодня я уже даже неоднократно произносил эту цифру. Это магия!). А вне палатки влажно, мокро, сыро. Температура вновь опускается ниже десяти градусов. Моросящий дождь, начавшийся с обеда, не прекращается и теперь. Сумрак окутывает перевал. Сумрак окутывает нашу палатку. Тёмные тучи нависают над горными цепями. Мгла сгущается над нами... День пятый. Записка «Напиши мне письмо, Четверг 24.07. Будильник будит нас в ранних 05.30 (видимо, я забыл перенастроить его). Он, действительно, настойчиво пытается это делать! Пытается... Но у ничего не получается. Вымотанные за вчерашний день, мы, в свою очередь, пытаемся хоть немного восстановиться сном. Просыпаемся лишь в 07.00 (стыдно перед собой). На вершинах и склонах горных хребтов, окружающих нас, за ночь образовался лёгкий белый снежный налёт. Дождь прекратился. Солнце, которое в последний раз показывалось сутки назад, когда мы спускались с Манараги, до сих пор скрыто за плотным одеялом облаков. Влажный прохладный воздух заполнил пространство между горными цепями, опустился в низины. По долине реки продолжает дуть лёгкий северо-восточный ветер. Он раскачивает деревья вокруг палатки, и с них на нас летят крупные капли воды. Попадая на открытые участки тела, на шею и руки, они обжигают неприятной прохладой. Наши тела скованы мышечной усталостью, скрючены от влажности, скукожены от холода. Двигаться не хочется. Шевелиться не хочется. Настроение – серо-белое, как и всё вокруг. Никуда не торопимся. Движения наших тел напоминают сейчас неспешные медленные шевеления богомолов. Ребята тоже уже вылезли из палатки и разбежались по своим делам. Дима у родника наводит утренний марафет. Котлы он взял с собой (должен принести воду). Ваня помогает мне с костром. Занимаясь излюбленным делом, расщепляет топором очередной трухлявый лиственничный пень. Закончив с ним, приносит и вываливает около костровища большую охапку сухих лёгких бледно-розовых лиственничных брусков. Мы варим молочную рисовую кашу, бегая вокруг костра. Ветер, постоянно меняя своё направление под перевалом, заставляет дым крутиться. А дым заставляет крутиться и бегать нас. Постепенно тепло огня возвращает в наши тела подвижность и желание двигаться. Мы пьём горячий чай и, кажется, жизнь полностью возвращается в нас. И вновь в нас загорается желание идти дальше, смотреть дальше, видеть дальше. Покидаем стоянку ровно в 10.00. На то, чтобы полностью проснуться и собраться, сегодня нам потребовалось целых три часа. Отдохнувшие за ночь, мы вновь дружно бежим по тропе. Долина начинает быстро смыкаться –приближаемся к перевалу. Выходим на небольшую возвышенность посреди долины. Здесь в лесочке около озера – старая туристическая стоянка. Останавливаемся отдохнуть на ней. Мы поднимаемся всё выше. Тропа здесь идёт строго по возвышенности и уже не теряется среди травы и кустов, которыми сплошь поросли берега реки. Густая луговая растительность заканчивается и переходит в тундровый подлесок. Выходим из зоны леса. Дима идёт впереди. Он сильно опережает нас с братом. Мы не торопимся, не бежим. Идём размеренно, но скоро. Разговаривая между собой и внимательно осматривая каменистое русло реки, заинтересовываемся водопадом (11.43). Здесь Юнко-Вож – это совсем ручеёк. Здесь он рождается. Отсюда, с тающих снежников он берёт своё начало. ПерепАд высот такой, что маленькие водопады окружают нас со всех сторон. Из многочисленных скальных трещин, обтекая камни и падая с высоты, стекают множество водяных стрУек. Случайно обращаю внимание: ветер дует мне в спину, подталкивает к перевалу. Вспоминая подъёмы на Народную и Манарагу искренне удивляюсь тому, что все восхождения и спуски ветер для нас был только попутным. Словно какое-то нечто, являясь своеобразным нашим гидом по Уралу, сопровождает нас. На глазах тучи над нами сгущаются. Начинает идти мокрый снег. Дима, обогнав нас метров на двести, останавливается чуть выше водопада. Сбрасывает рюкзак, садиться отдохнуть. Минуты через три подходим и мы с Ваней. Тоже скидываем рюкзаки. Снег плавно переходит в мелкий дождь. Сидим, мокнем. Осматриваю долину ручья. Гора Медвежья лапа скрыта за облаками. Левый гребень так же – в облаке. Поросший растительностью хребет, под которым мы сегодня ночевали, освещается бледными лучами солнца. И действительно, пока мы сидим, солнце начинает освещать ещё один хребет, находящийся уже ближе к нам. Мы почти поднялись на перевал. Отсюда отлично виден снежник, лежащий на склоне. Чуть выше него – плато, располагающееся между двумя насыпями курумника. Внимательно анализируя растительность под своими ногами (опять потихоньку в себя начинаю уходить), отмечаю, как скуден здешний видовой состав. Кажется, что снег вот только неделю назад сошёл с этих мест. Прошлогодние растения – словно сгнивший, потемневший коллаж под ногами, созданный самой природой. Но на этой, словно могильного вида поляне, уже начинают появляться первые ростки жизни. Сквозь пучки засохшей травы пробиваются ярко зелёные побеги молодой чемерицы. Поднимаемся на узкий перевал и подходим к стеле, установленной в память о погибшем здесь Барсукове (12.10). Рядом с ней в нескольких метрах – небольшая горка камней, в которую воткнута палка и старая увесистая металлическая кирка. Это место используют для закладки записок. Среди камней обнаруживаем пластиковую бутылку, в которую вложено послание тем, кто сумел добраться сюда. Ваня разворачивает записку, начинает читать. Контрольная записка… ммм… Город Снежинск… Слушайте, а ведь это же закрытый город. Там ракеты делают для оборонки. Смотрите, действительно, на обратной стороне записки фотографии ядерных ракет. А помните, как Хрущёв в своё время обещал показать американцам Кузькину Мать!? Тут Дима, бегающий в стороне от нас, вдруг громко начинает кричать, обращаясь к нам: Подходим с братом к Диме, и осматриваем послания, оставленные, действительно, на века. На ровной травянистой поверхности перевала разного размера буквами (от 0,5 до 1,0 метра), набранными из принесённых камней, написаны слова: Украина, Н.Новгород, Пермь. С рюкзаками, бутылкой и запиской спускаемся метров на пятьдесят с перевала. Ваня пишет записку курганцам (мы почти уверены, что они прочитают её) и вместе с посланием от снежинцев запечатывает в бутылку. Уходит прятать её в тур. Усиливающийся ветер заставляет нас спешить, уходить отсюда (12.35). Солнце вновь спряталось за облака, которые, словно чем-то очень расстроенные, вновь начинают мочить своими прохладными пресными слезами. И вновь начинает идти крупный мокрый снег. Перевал быстро заполняется низко нависающими над землёй тучами. Мы быстро спускаемся по мягкому мху, постоянно перепрыгивая через многочисленные ручьи, стекающие вниз из небольших мелких горных озёр. Но вот перед нами появляется чрезвычайно крутой каньон ручья Медведь, образованный насыпью курумов. Отсюда, с высоты в 790 метров, вдали мы видим короткую тёмную ленту реки Вангыр, теряющуюся среди тайги. Смотрю вниз. Визуально прикидываю для себя, куда к ручью нам нужно спуститься, где уже идти станет намного легче. Кажется, ребятам, как и мне, такой крутой и затяжной склон из камней очень не нравится. Но нам ничего не остаётся, кроме как спускаться вниз. Начинаем медленный и очень аккуратный спуск: на плечи нам давят рюкзаки (12.55). Ребята тут же убегают вперед. Они быстро скачут с булыжника на булыжник, иногда пуская с крутого склона небольшие камнепады. Мне же спускаться очень неудобно: боль в колене тем больше, чем круче спуск. Но тут, пытаясь обмануть пульсирующее болью колено, я обнаруживаю для себя идеальное положение тела, при котором боль не ощущается. Разворачиваюсь и почти припадаю животом к камням, начинаю медленно переставлять вниз ноги. Ребята обходят спуск по менее крутому пути. Мне же со своим новым способом передвижения всё равно, и я медленно напрямик спускаюсь в крутой распадок. В какой-то момент даже догоняю их. Когда проползаю возле брата, он весело кричит мне. До ручья остаётся метров двадцать, но здесь – самый крутой склон. Дима, идущий впереди, останавливается в нерешительности. Ваня догоняет его. Скоро подползаю и я. Цепляясь за кусты, съезжаю по мелкому курумнику на каблуках сапог к ручью (13.55). Некоторое время идём вдоль бурного ручья, часто образующего на значительных перепадах русла красивые водопады. Под такими водопадами всегда находится вымытая потоком глубокая яма. Сквозь прозрачную воду мы приблизительно можем оценить, что глубина таких ям часто достигает двух-трёх метров. Сворачиваем в лес (14.27). Тут же находим натоптанную в высокой траве свежую тропу. Он ведёт нас по тропе вниз к Вангыру. Идти очень удобно: поверхность ровная, склон небольшой, буреломов нет. Но на траве очень много воды – всю ночь шёл дождь. Нам уже видна река, но Ваня не спешит спускаться к ней, идёт вдоль русла вниз по течению. Доходим до ручья и переправляемся на большой остров, прямо напротив места впадения Рудного в Вангыр (14.55). За то время, что обедаем, небольшой дождь несколько раз начинается и прекращается. Изредка из-под облаков выглядывает солнце, тёплым лучам которого радуюсь, как ребёнок. Небо, словно одеяло лоскутное: лёгкие светлые облака перемешаны с нависающими тёмными дождевыми тучами. Слабый ветерок гуляет по долине реки, изменяя рисунок и палитру небесного полотна. Успеваю привыкнуть к нестабильности погоды, и уже совсем не переживаю, когда с неба внезапно начинают брызгать мелкие капли. Ваня долго не сопротивляется, и мы идём к перекату на другую сторону острова. Уже отсюда нам с братом становится ясно, что наших сапог, явно, не хватит, чтобы перейти реку и не промочиться. Надев на босы ноги рваные многострадальные, много повидавшие за свой трудный пеший век кеды и забросив на спину рюкзак, беру в руки сапоги и смело ступаю в бурный поток Вангыра. Температура воды не то, что бы холодная, но просто хочется вынуть челюсть со всеми имеющимися в ней зубббами и зашвырнуть подальше в рюкзак. Колотун в теле начинает зарождаться уже на середине реки. Не останавливаясь и не думая об отступлении, дохлюпываю до противоположного берега. Сразу следом за мной хлюпает и Ваня. Мы выбираемся на траву и скидываем рюкзаки. Начинаем быстро бежать на месте, усиливая кровоток в ногах. Дима (у него сапоги всего на каких-нибудь пять-семь сантиметров выше наших), всё ещё надеясь на благоприятный для себя исход, уверенно штурмует перекат одетым. Он выходит на берег и, не снимая рюкзака, начинает выливать воду сначала из одного, затем из второго сапога. Отжимает только что подсушенные на обеде чУни. Медленно наблюдая за этой картиной, я вдруг ясно для себя понимаю, какую мы совершили ошибку, не додумали чего! Не смея выносить всего стыда перед собой и ребятами, быстро одеваюсь и налегке, без рюкзака, ухожу в лес (только там его и видели...). Иду не гОре позора скрыть, но тропу отыскать (Ваня говорил, что уже здесь она должна быть!). Следуя перпендикулярно реке к виднеющемуся впереди склону, я почти уверен, что дорога должна быть там, у его основания. Повсюду мне продолжают попадаться многочисленные заросли родиолы. Дохожу до возвышенности, и, действительно, нахожу старую заросшую дорогу, две колеи которой параллельными желобами тянутся вдоль реки. Возвращаюсь к ребятам. Дима уже успел отжаться и готов идти. Вывожу ребят на дорогу, и мы начинаем движение вдоль Вангыра (17.00). Идти довольно легко, не смотря на то, что часто местами дорога уже успела зарасти. Передвигаясь по ней, мы совершенно отчётливо видим, что перед нами прошло большое количество людей. Думаем – человек десять. Возможно, прошла не одна, но минимум две группы туристов. По одному из мест их остановки, с Ваней пытаюсь точно определить, сколько людей отдыхало здесь. Насчитываем восемь следов, оставленных в траве лежащими на ней рюкзаками. Идти за кем-то очень удобно: там, где дорога теряется, или нужно обходить заросли кустарника, мы уже не задумываемся над тем, как это сделать, но просто следуем по намятой тропе. Через полтора часа добираемся до большого левого притока, реки М.Вангыр (18.30). Здесь, на высоком ровном берегу – большое место для стоянки туристов. Справа от тропы находится костровище. Рядом с ним, обращенная в сторону реки, стоит деревянная скамейка, наспех подремонтированная скотчем. Решаем устроить незапланированный отдых, а заодно поискать брод через приток, широко разлившийся на несколько десятков метров. Пока я хожу выше по течению искать место для нашего перехода через речку, Ваня вместе с Димой осматривает приток ниже стоянки. Возвращаюсь – брат с энтузиазмом начинает рассказывать мне о своих догадках по поводу впереди идущих групп, показывать места постановки их палаток. Стоянка очень удобная, и нам она нравится. И время позволяет уже встать на ночёвку. И Дима у нас уже второй час в мокрЮщих сапогах идёт. И здесь даже есть лавочка возле костровища!! Но мы решаем идти сегодня до упора, докуда дойдём. Идти хотя бы часов до восьми. Веду ребят через лес к месту возможного брода. Возле заранее сломленной мной веточки берёзы поворачиваю к реке. Выходим к началу острова, который делит реку надвое. Мы переходим по лежащим у начала переката камням первую протоку. Дальше по каменистой косе пересекаем вторую, более мелкую. Мы вновь идём по тропе, которая скоро приводит нас к балку Вангыр (19.05). У меня, действительно, появляются мысли о том, что бы переночевать здесь. Но мы заходим внутрь и видим разруху. Часть балка переоборудована под баню, но условий не создано совершенно никаких. Мы идём дальше по тропе. Через пять минут на нашем пути попадается ещё один балок. Его состояние ещё хуже предыдущего: крыша вот-вот обвалится. Здесь просто опасно находиться. Слегка замешкавшись возле него, наконец, продолжаем движение. На пути вдоль тропы нам встречаются металлические конструкции, множество цистерн для топлива, разный мусор (19.35). Ваня надеется сегодня порыбачить на Вангыре и, шутя, спрашивает у Димы. Минут через пять нам, действительно, попадается старая туристическая стоянка на высоком берегу. Внизу широким прозрачным слегка зеленоватым потоком бежит Вангыр. Стоянка мне лично нравиться не очень, и, готовый идти дальше, я задаю вопрос Диме, чтобы он принял решение за нас. К вечеру становится заметно прохладнее. Снова низко нависают над деревьями серые угрожающего вида тучи, готовые вот-вот прорваться и мощным потоком обрушить на нас всё своё водное содержимое. Ветер начинает завывать с большей силой. Кажется, что уже целую неделю, сколько мы гуляем по парку, он не менял основного своего направления. Дующий с севера и севера-востока, он не даёт нам расслабиться, словно подгоняет нас. Вот и теперь с реки доносятся сильные его порывы, с яростью раскачивающие развешенные на натянутой Ваней верёвке для просушки дождевики и рюкзаки. Ужинаем и пьём чай в палатке. За эту неделю, часто не радующую нас комфортной погодой, мы уже совершенно привыкли, находясь внутри, хлебать из одного котла и пить чай в узком кругу. Пусть хоть снег и град, и ливень, когда мы – под её надёжной защитой. Мы пьём чай, а Дима достаёт из своего сказочного самобраного рюкзака очередной для нас сладкий сюрприз. Засыпаем под резкие порывы ветра, сотрясающие палатку. Перед тем, как уснуть, я мысленно прохожу весь сегодняшний путь, радуясь, что ещё раз могу насладиться этим, но находясь теперь уже в тёплом спальнике... День шестой. По следам снежинских людей Пятница 25.07. Мы быстро просыпаемся, завтракаем и выдвигаемся на маршрут уже традиционно для нас в 10.00. По долине вдоль реки продолжает идти хорошо натоптанная, но и хорошо местами заросшая тропа. Там, где она спускается в низины и где ее пересекают многочисленные притоки Вангыра, ивняк разросся настолько густо, что часто нам приходиться, сворачивая с тропы на несколько десятков метров, стороной обходить его. Мы продолжаем, идя по тропе, обнаруживать следы шедших перед нами людей. Они, так же как и мы, старались держаться тропы. И даже если порой теряли её, то вновь и вновь находили и выходили на дорогу. Туман, который нависал над рекой утром и которым был наполнен лес, развеялся. В небе над нами начинают появляться чистые куски синего неба. Облака медленно и нехотя растворяются, давая местами солнечным лучам пробиваться сквозь себя. Теплеет. Комары просыпаются и вновь начинают поклёвывать, досаждая нам. Мы уверенно и настойчиво продолжаем путь. Движение наше вдоль реки стабильное: совершаем переходы по 30 минут, между которыми делаем пятиминутные остановки для отдыха. Постоянно контролируя своё местоположение по карте, следим за тем, как расстояние до Сундука медленно сокращается. Прошло лишь два часа с того момента, как начали своё движение от места ночёвки (11.57), а мы уже задумываемся над тем, что будем готовить на обед. Через час на одной из очередных передышек (12.50) Ваня сообщает нам, что мы, наконец, достигли устья ручья Медвежий. Он является правым притоком реки Вангыр и берёт своё начало с перевала Медвежий, через который мы не решились идти позавчера. Именно в этом месте на реке Вангыр мы должны были выйти, если бы выбрали путь через перевалы Мужичий и Медвежий. Затем, сменив тему разговора, вслух начинаю анализировать карту, обращаясь к ребятам: Поднимаемся. Время нашего отдыха затянулось вдвое. Мы расслабились и просидели здесь уже целых десять минут. Через несколько десятков метров упираемся в ручей, о котором говорил Ваня. Переходим его без особого труда и следуем дальше по тропе. Спустя час (14.10) Ваня сообщает нам, что по навигатору мы как раз находимся в месте, где Вангыр начинает отдаляться от нас. Я же жду, когда начнётся более сухая тропа, идущая по возвышенности. Но дорога, напротив, упирается в густой двухметровый ивняк. Через неё в этом месте перетекает широко разлившийся ручей. По хорошо намятой траве вижу, что идущие перед нами люди так же не смогли сразу сориентироваться, куда идти и как преодолеть это внезапное водное и кустарниковое препятствие. Мы раз, другой, третий проходим по служащей нам ориентиром примятой траве. Но каждый раз останавливаемся: здесь пройти никто не смог. Уходим от дороги под прямым углом, следуя вдоль разлившегося ручья, берегА которого густо заросли ивой. Я иду впереди, вновь следуя по примятой траве. Наконец, мы находим место, где перейти ручей. Перескакиваю через него и начинаю подъём в лес. Здесь, действительно, становится заметно суше. Плотно растут лиственницы. Под ногами у нас – поросшие мхами курумы, среди которых, словно островки, тянутся длинные холмики, покрытые черничником. Пытаясь срезать угол и выйти к дороге не под прямым углом, мысленно держа её направление в своей голове, быстрым шагом иду среди лиственниц. Но проходит пять... семь минут, а дороги всё нет. Мы валимся на мягкий белых мох рядом с несколькими крупными красноголовиками, а Ваня достаёт навигатор. Я указываю направление, в котором мы только что двигались, и по которому я только что вёл всех. Расстроенный своим косяком, иду следом за ребятами. Скоро выходим на дорогу. Она, как я и предполагал, совершенно сухая, идёт по возвышенности среди леса. Местами мы идём даже не по тропе, но по дороге, по двум чётко просматривающимся колеям. Проходит ещё около часа. Тропа начинает медленно спускаться вниз, приближаться к реке. Петлю Вангыра мы с лёгкостью благополучно пробежали. Склон слева покрыт насыпью чёрного курумника. Сквозь ивняк справа вижу широкое русло реки. В этом месте дорога очень близко подходит к ней. Обращаю своё внимание на то, как неестественно расположены справа от дороги большие черные камни. Они выложены один за другим в цепь параллельно дороге, в нескольких метрах от неё. Скоро тропа вновь упирается в очередной приток реки. Ручей достаточно широкий, сходу без разведки переходить его не решаемся. Сбрасываем рюкзаки и разбегаемся вдоль ручья в поисках брода (14.50). Продравшись сквозь ивняк, выхожу на берег. Глубина в этом месте небольшая, сантиметров 10-15: сквозь прозрачную воду в метре от берега и дальше уже вижу каменистое дно. Не подозревая подвоха, ступаю в ручей. Тут же нога моя по колено погружается в вязкий ил. Не успев ни упасть, ни испугаться, сразу же выдёргиваю ногу. Издаётся характерный чавкающий звук: топкая прибрежная ловушка уже успела всосать мой сапог. Обхожу ручей чуть выше по течению. Зная о ловушке илистого берега, наступаю в этот раз на лежащие в русле поверх ила ветки и чуть дальше к каменистому дну. Прохожу поперёк ручей и выхожу на противоположный берег. Теперь уже спустившись по берегу вдоль ручья, пытаюсь перейти его напротив места, где мы бросили рюкзаки, и где Ваня ждёт нас с Димой. Аккуратно спускаюсь с берега через ивняк, выхожу на середину ручья. Поднимаю со дна и демонстрирую ребятам доказательство давнего здесь присутствия человека: большую ржавую металлическую скобу. Сам в это время осматриваю глубину ручья. Бросив скобу на место, откуда только что поднял её, иду прямо по ручью сначала вверх (здесь мель по середине), а потом уже сворачиваю к Ване. Мы переходим ручей и ровно в 15.00 продолжаем своё движение от него. Нам понадобилось целых десять минут, чтобы перейти через брод!.. Тучи вновь сгущаются. Изредка на нас сыпется мелкая непродолжительная морось. Температура чуть-чуть опускается. Нам становится видно наше дыхание. Совсем скоро должен появиться отворот с основной тропы на Сундуковский перевал. По крайней мере, эта дорога через перевал обозначена на карте. Я всё ещё думаю, что Ваня не оставляет надежд порыбачить на Вангыре. Поэтому не решаюсь забирать вверх по направлению к перевалу и подрезать отворот дороги (так мы будем отходить от Вангыра). По примятой траве, резко свернувшей влево, нам становиться понятно, что группа, идущая впереди, пользуется навигатором. Люди очень грамотно и в нужный момент начали забирать вверх. Мы же пока, видимо, к этому не готовы. После ещё одной непродолжительно стоянки для отдыха, начинаю потихоньку стонать, хочу определённости в маршруте. Но я иду, иду, иду. Ручья не слышу и не вижу. Те более, что мы уже свернули с дороги и напролом идём через буреломы и овраги. Мы уже пять часов на ногах. Хочется отдохнуть. Чуть меньше хочется есть. Но больше всего хочется чуть обсохнуть и погреться у костра. Оказывается, за время нашего пути мы сильно вымокли, хоть и не замечали этого, пока тела наши не начали зябнуть и дрожать. Через пять минут Ваня выводит нас к ручью (16.00). Некоторое время мы никак не можем определиться с местом для костра (совсем растерялись). Но вот брат начинает характерно и уверенно собирать и бросать ветки в одно место. Пока мы с Ваней обустраиваем место у костра, Дима, как основной носильщик котлов, достаёт и развязывает мешок. Наполняет котлы водой из ручья. Ваня с полуслова понимает мой замысел. Мы зажимаем конец длинной четырёхметровой жердины между массивными лежащими стволами и подвешиваем на её конце котлы над костром. Нам не хватает тепла. Костёр маленький, огонь маленький. Вдруг под елью, возле которой мы обосновались, замечаю сухой трухлявый берёзовый ствол метра полтора в длину. Неожиданно для меня, он очень легко выворачивается под моим давлением на него и падает возле костра. Подталкиваю его под самые котлы, чтобы быстрее закипела вода. Береста начинает ярко и жарко гореть, обдавая нас блаженным теплом. Пламя поднимается на метр от земли. Хвоя на ветвях молодой пихты, стоящей рядом с костром, начинает лопаться и характерно потрескивать. Он берёт топор и обрубает молодые ветви. Пока закипает вода в котлах, мы раздеваемся и босые сушимся возле огня. Достаём влажные войлочные стельки из сапог и вместе с носками выкладываем по краям чашеобразного углубления (удобное для сушки место получилось). Жар от огня, отражаясь от земли, быстро высушивает наши вещи. С другой стороны от костра в круг расставляем прогреваться сапоги. Жар такой, что одежда сохнет на нас прямо на глазах, успевает засыхать корочкой. Солнце опять скрылось за толстым слоем облаков. С неба падают редкие капли дождя, но возле огня тепло и уютно. Как не хочется уходить от костра... Но мы собираемся и начинаем карабкаться под перевал (17.30). Ваня, очень умело, пользуясь навигатором и загруженными в него картами, наиболее оптимальным путём ведет нас, чтобы мы лишний раз не карабкались на возвышенности, но траверсом проходя по ним, экономили силы и время. Дороги, указанной на карте на подъёме на перевал, мы не находим. Её просто здесь нет! Мы проходим мшистые курумники, внезапно появляющиеся среди леса. Идём по склонам, покрытым мхами и густым тундровым подлеском. Несколько раз перепрыгиваем ручьи, сетью стекающие с перевала. Выходим из зоны леса. Щетина лиственниц, покрывающая подъём на перевал, остается позади. Справа из-за нависающих облаков нам немного приоткрывается большая километровая насыпь курумника, основание Сундука. Его вершина, как и он сам, скрыты серо-белой пеленой. Ваня смотрит в навигатор, считывает данные. Выходим на плато и начинаем приближаться к Сундуку. Туман и облака затрудняют видимость. Но вот слева от нас появляются небольшие насыпи курумника, среди которых замечаю вставленную в них палку. Подходим чуть ниже тура с торчащей палкой, прячемся за камень от ветра. Вместе с Димой иду за записками (18.50). К основанию палки, торчащей из камней, привязана веревочка. К другому её концу привязана баночка из-под витаминов. Откручиваю крышку. Достаю слегка влажную записку. Ещё не развернув её, по просвечивающим картинкам определяю и сообщаю Диме. Возвращаемся под камень, где ветер дует чуть меньше. Отдаю записку брату. Он разворачивает и читает, выхватывая основную информацию: Челябинская область. Третья категория. По реке Вой-вож… Оказывается, что наше отставание от этой группы теперь составляет около суток. Фотографируем записку. Возвращаем её на прежнее место. Пытаемся сами коллективно сфотографироваться на фоне Сундуковского перевала. Но низкие облака настолько плотно всё обложили, что ничего характерного, что могло бы указывать на наше здесь присутствие, на снимке не отображается. Кругом лишь бледная зелень плато, редкие деревца и залитый облаками перевал. Он не отвечает ничего и только лишь припускает ход на спуске…. Ваня продолжает так же грамотно вести нас. Дима бежит следом за ним. Я же снова начинаю отставать и ковыляю сзади. Сегодня уже третий день, как я умудрился подхватить насморк на Манараге. Я помню об этом, и, внимательно следя за своим состоянием, постоянно анализирую своё самочувствие. Сопли ещё льются из моего носа ручьями, но я уже полностью уверен, что завтра мне будет легче. За эти неполные три дня я понял для себя, что и насморк, и боли в коленях я заработал на восхождении на Манарагу. Вот она, цена нашей побывки на красивейшей вершине Урала. Кажется, что и Ваня нет-нет, да и испытывает дискомфортные ощущения в надрывных суставчиках. Открытое пространство перевала заканчивается, и мы заходим в лес. Слева по пути нашего спуска в глубоком распадке шумным бурным потоком течёт река Озерная. Пока мы идём просто через лес безо всякой тропы – ровный подлесок позволяет нам идти там, где хочется. Но скоро халява заканчивается, и начинаются верховые болота, распадки и возвышенности. Так, выскочив на одно из таких верховых болот, я искренне удивляюсь растущим на нём травянистым зарослям. Пока мы с Димой как ботаники очаровываемся травками, Ваня находит старую тропу, ведущую вниз, и начинает вести нас по ней. Перед нами больше не встречаются следы недавнего присутствия людей в этих местах. Возле очередного верхового болота тропа теряется. Перед нами – насыпь курумника. Слева от нас – довольно удобный спуск на берег Озёрной. Видимо, решив, что передвигаться вдоль берега будет лучше, Ваня сворачивает влево. Краем глаза замечаю, что курумник легко можно обойти по обширной луговине, которая справа стороной огибает его чуть ниже болота. Мы сворачиваем на луговину. В месте, где она заканчивается и начинается лес, вновь появляется старая, хорошо читаемая на местности, тропа. Ваня с Димой опять убегают вперёд. Когда мы идём чуть вниз или поднимаемся на возвышенности, я всегда успеваю за ребятами. Но только лишь приходиться спускаться с крутого склона, как колено начинает меня подводить, и я снова отстаю. В моей голове нет-нет, да и пробегаются мысли. На очередном крутом спуске ребята ждут меня. Не торопясь, медленно ковыляю вниз, напевая себе под нос какую-то позитивную туристическую песенку. Они встают, и наш бег по тропе вниз продолжается. Иногда вдоль тропы нам встречаются метки-обозначения: то подвешенная пластиковая канистра, то повязанная ленточка, то старая зарубка на дереве. Особенно такие знаки часто встречаются там, где тропа выходит из леса и пересекает россыпь курумника. Здесь её особенно легко потерять. Но, чем ниже мы спускаемся, тем реже теряем тропу, и тем более натоптанной она становится. Мы спускаемся к высохшему озеру и проходим по его сухому каменистому дну. Ребята, убежавшие вперёд, останавливаются около небольшой клумбочки с засохшей травой и начинают активно жестикулировать, показывая то в траву, то на дерево. Подхожу ближе. Оказывается, они нашли место, где рябуха вывела своих птенцов. Я впервые в жизни смотрю на птенца рябчика, который, спрятав голову в сухую траву, повернулся ко мне своим серым птичьим задом и, видимо, думает, что спрятался. По крайней мере, он не шевелится, и ждёт, что всё обойдется. Мы идём дальше, а рябуха, вспархивая, всё ещё продолжает привлекать наше внимание, уводить от гнезда. Идти по тропе здорово. Чувствуется, что, в конце концов, она всё-таки выведет к чему-то стОящему. Мы искренне надеемся на то, что на базе никого нет. Уж очень не охота встречаться с местными аборигенами. А мы уже полностью спустились с перевала к подножью Сундука. Курумника на нашем пути больше не попадается. Деревья расступились. Лес изменился: кроме лиственниц, стало встречаться множество берез и изредка – елей и пихт. Оврагов и буреломов тоже не стало. Всё пространство между деревьями покрыто невысокой густой насыщенно зелёной травой. Словно ковёр раскатан у нас под ногами. Но именно среди этой растительности наша тропа вдруг теряется. Мы спускаемся под небольшим уклоном по зелёнке. У меня складывается впечатление, что мы ходим кругами. Лес настолько редкий, что удобно идти в любом направлении. Но ориентиров для движения в нужном направлении никаких нет. Словно читая мои мысли и, видимо, чувствуя то же самое, Ваня обращается к нам с Димой: Мы выходим к базе с западной стороны. Первое, что мы видим, это большое пространство воды озера Б. Базовое. Потом замечаем избу и уже веселее идём к ней. В стороне от избы стоит покрытое железом строение с открытыми стенками, где удобно находиться большой компанией. Рядом с ним – место для костра с вбитыми в землю железными рогатинами. На них на перекладине висит пустой чёрный закопченный чайник. Невдалеке стоит мангал, на котором лежат два металлических прямоугольных противня и большая, сантиметров шестьдесят в диаметре, сковорода. Мы подходим к избе (20.50). Скромно заглядываем внутрь. Первое, что нам нужно сделать, это растопить печь и начать готовить ужин. Изучением местности будет заниматься позже. Пока ребята растапливают печь, беру котлы и иду за водой. Успеваю по пути немного оглядеть территорию базы. На берегу озера, помеченная раскрашенными в жёлтый цвет и уложенным по углам квадрата покрышками от вертолётных колёс, расположена посадочная площадка для вертолёта. Рядом находится маленький склад с материалами. Несколько кубометров доски дюймовки уже, по-видимому, 3-5 лет гниют здесь без присмотра. Металлические конструкции, ёмкости, бочки, оконные рамы – всё это беспорядочно свалено в кучу и медленно хиреет. На берегу озера вижу четыре пластиковые лодки, лежащие среди деревьев. Подхожу поближе: две из них, видимо, раздавлены то ли снегом, то ли льдами. Не подлежат эксплуатации. Чуть поодаль стоит какой-то сарай. Он расположен за маленьким озерцом в стороне, поэтому я не спешу идти туда. Набираю воды из озера и возвращаюсь к ребятам. Печку затопили, но Ваня почти безуспешно пытается расколоть своим маленьким топором здоровущие старые берёзовые чурки. Других дров поблизости просто нет. Как и нет в избе нормального колуна. Ваня обкалывает чурки по бокам, отщепляя от них помаленьку. Но этим топиться, явно, не удобно. Забегаю в избу, ставлю котлы на железную печь. Иду искать дрова, теперь уже осматривая территорию с северной стороны. Здесь стоит строение без крыши, в котором когда-то, явно, могли ночевать несколько человек: вижу много развороченных нар. В одном из углов грудой свалены несколько металлических печей. Мне сразу вспоминается такая же разруха в питомнике ПГФА. Когда-то в советское время за всеми постройками присматривали. Всё было сделано для людей. Всё использовалось. Теперь же многое из этого брошено и догнивает среди леса. Иду дальше от строений, пытаясь найти хоть одну разлапистую ель или пихту, чтобы наломать сухих сучьев. Но кругом лишь одни сырые берёзы. Мне они не подходят. Чуть поодаль замечаю ещё две пластиковые лодки. Рядом с ними выкопана свежая яма под мусор. В метре от неё – старая, доверху наполненная банками и бутылками. У ствола стоящей вблизи лиственницы, под её развесистыми ветками, замечаю старую трухлявую лиственничную чурку. Беру её и волоку к избе. Разрубаю топором (дерево крошиться и рассыпается) на крупные поленья. Этого должно на сегодня хватить. На улице мокро и прохладно. Лишний раз даже из избы выходить не охота. Мы разомлели от тепла, идущего от печи, и теперь сидим и ждём ужина. Вместе с Ваней сразу обращаем внимание на то, как сделана изба. Во-первых, она очень просторная. Это, с одной стороны, хорошо, комфортно. Но высокий потолок и большое пространство избы не дают ей быстро нагреваться. Во-вторых, наличие большого стандартного вида окна во всю стену вызывает неоднозначные ощущения. Светлая изба – это прекрасно, но ведь зимой – не натопишься! Хотя, может быть, эту постройку используют только лишь в качестве летнего домика. Сама печь большая, железная, по бокам обложена кирпичом. Этот конструктивный момент важен, когда в избе живут постоянно: кирпич дольше удерживает тепло. Но когда нужно быстро натопить избу и обогреться, удобнее обычная железная печь. Вот и мы, пока начинаем ощущать у стола, стоящего возле окна, тепло печи, проходит около часа времени. Изба внутри довольно чистая и прибранная. Видно, что здесь часто живут один или два человека. Справа и слева от окна располагаются не нары, но самодельные кровати, которые даже к стенам не приколочены! В углу напротив печи стоит ещё один маленьких столик с кухонными принадлежностями и снятым со стены и перевёрнутым умывальником. Возле столика, над местом, куда должен вешаться умывальник, в деревянной резной рамке – зеркало. Под ним – раковина из искусственного камня. Вода должна попадать в пластиковую ёмкость, которая предусмотрительно поставлена под место стока. На стене, справа от окна, развешаны самодельные, аккуратно сделанные полочки. На самой верхней в углу кучкой сложены несколько детективных романов, оформленных в одинаковом формате (видимо, серия). Недовязанная рыболовная сеть небрежно брошена рядом. На соседней полке лежат несколько пачек противокомариных спиралей и тюбики с мазями и кремами от комаров. При входе, слева от печи, стоит веник. Видно, что им постоянно пользуются. Внутренняя обстановка избы радует меня. Но, по выражениям на их лицах вижу, что они не воспринимают всерьёз это моё заявление. И действительно, здесь будет не удобно. Мы просто не сможем натопить такой объём избы. И согреть воду в нужном количестве на такой дохлой печи и при таком количестве дров у нас не получится. Содержимое котлов, в которых литра по полтора-два жидкости, до сих пор не желает уверенно кипеть. Пристеночнопузырьковое кипение вот уже минут двадцать испытывает наше терпение. Достаю из рюкзака два газовых баллона, обе горелки. За десять минут доводим до состояния готовности наш измученный медленным томление печи суп и вЫмученный чай. – Состояние такое, что мы что-то забыли сегодня сделать. Вам не кажется?! – обращаюсь к ребятам. Мы съедаем весь суп и выпиваем по две кружки чая. У нас общий спальник на троих, а поэтому нам требуется одно общее для всех место для сна. Вместе с братом оттаскиваем в сторону стол. Сдвигаем одна к другой кровати. День седьмой. «Баня» или двойной облОм (Ирония судьбы и НЕ с лёгким паром…) Суббота 26.07. Радуясь, что сегодня мы вышли на маршрут в 09.15, но не в ставшие для нас традиционными 10.00, бежим на запад по тропе, огибающей озёра с юга. Тропа от избы идёт очень хорошая. На переходе через ручей для удобства даже сколочен небольшой мостик. Слева от тропы обнаруживаем расчищенное от сгоревшего строения место. Рядом под большой елью стоит обгоревшая металлическая печь, похожая на банную. Идём дальше, а тропа поднимается всё выше и становиться более натоптанной. В нескольких сотнях метров от избы, где мы ночевали, с огромным для себя удивление встречаем ещё более масштабные постройки. Три высоких просторных фанерных домика для принятия туристов расставлены среди деревьев. Сбросив рюкзаки около двери, заходим в первый из них. Случайно среди книг замечаю на подоконнике гостевой журнал. По записям в журнале видно, что люди здесь бывают редко. Ваня читает последнее сообщение: от группы, которая по договорённости с администрацией Национального парка шла по маршруту и наводила порядок на стоянках. Они оставили в журнале запись-обращение к туристам о том, что бы вели себя аккуратно, берегли имущество и относились с уважением к труду людей, присматривающих за базой. Оставляем и мы свою запись, что с 25.07.2014 группа туристов из Пермского Края ночевала здесь. Выходим из домика, надеваем рюкзаки и идём дальше по тропе осматривать базу. Он показывает мне карту и комментирует: – Да ничего не обозначено. Пусто. Домики обозначены там, где ночевали мы. Не до конца мы вчера обследовали всё! Впереди, на высоком берегу, как раз в том месте, где река максимально близко подходит к озеру М.Базовое, стоит вытянутое одноэтажное срубленное из брёвен строение. Все мы уже догадываемся, что это за строение. И только лишь ради интереса (и чтобы вконец добить своё чАйническое эго), мы входим внутрь. Сразу за входной дверью лежит банный веник. Направо – просторная раздевалка, налево – парилка с мойкой. В стороне стоит банная железная печь. На лавках – ёмкости для воды и несколько веников. Везде чисто и прибрано. Ваня же в это время весело, пытаясь всё изучить здесь, заглядывает в каждое ведро, открывает каждую кастрюлю. Успевает даже веником себя похлестать. Где-то внутри себя (не пойму, где, именно), но там, наверное, где сталкиваются между собой сомнения, где задаются вопросы и рождаются ответы, именно, там я чувствую сейчас противоречия. Некоторое время я продолжаю мучиться сомнениями и сопоставлять разные возможные причины, по которым мы можем остаться здесь, и причины, по которым мы не должны сейчас задерживаться ни на минуту. Наконец, мы принимаем для себя общее решение идти дальше. В месте, где зарождаются сомнения во мне, теперь находится Ответ. Становиться легче. Мы снова выходим на маршрут (09.40). Подходим к реке, и не можем сразу сориентироваться, в каком направлении нам нужно двигаться. Там, куда мы идём, люди бывают ещё реже, троп там почти нет. Ваня достаёт навигатор и определяет, что река, на берегу которой мы стоим, как раз и есть Вой-Вож Сыня. Именно, по ней, судя по слова из записки, найденной на Сундуковском перевале, ушла группа из Снежинска. В том же направлении нужно идти и нам. Некоторое время мы в нерешительности стоим, осматривая с высоты бЕрега возможные места перехода через речку. Но в этом месте река достаточно полноводная и широкая. Вариантов для удобного её перехода мы не находим. Мы быстро расстаёмся с идеей о переходе в брод, и теперь идём вверх по реке по натоптанной кем-то еле заметной тропке. Притоки Вой-Вож Сыни менее полноводные, и мы с лёгкостью переходим через них. Чем дальше мы продвигаемся по реке, тем более мелкой она становиться, и тем чаще Дима предпринимает попытки перейти её. Нам же с Ваней неплохо идётся и по правой стороне: берег хоть и заболоченный, но если прижиматься к покрытому редкими лиственницами склону, то можно избежать попадания в болото. Тёмные серые тучи и сегодня никуда не делись. И сегодня они, как и два дня подряд, угрожающе нависают над горными хребтами. Усиливающийся ветер пытается сбить их в кучу и унести за горизонт. В какой-то момент изредка над нами начинает появляться солнце. Оно скромно показывается из-под облаков, пригревая приятным теплом. Вот мы уже видим и большие участки очищенного от туч синего неба. Нашему взору открывается весь хребет, вдоль которого мы движемся. Скоро приближаемся к месту, где Вой-Вож Сыня принимает крупный правый приток. Как раз недалеко от этого места и должна располагаться «Баня». По их реакции вижу, что эта идея пришла ко мне не к первому, и что каждый уже успел над этим подумать. Подходим к месту впадения притока в реку. Минут десять идём ещё вверх по притоку, постоянно совершая попытки его перейти. Отходим от основной реки на несколько сотен метров. Вижу, что Дима начинает нервничать. Мы с Ваней его прекрасно понимаем. У нас точно такие же чувства. Лишняя беготня с рюкзаками по кустам нам не нужна. Возвращаемся к устью притока. Мысленно готовые к босОму штурму реки, выходим на каменистую излучину. Отсюда до противоположного берега остаётся каких-нибудь 6-8 метров. Но глубина в этом месте, явно, больше высоты наших сапог. В мощном потоке мы замечаем торчащие из воды большие валуны. Их, словно кто-то специально выложил один за другим строго поперек реки. До последнего не верю, что мы по ним пойдём. Но Дима, первым решившись на отчаянный поступок, начинает аккуратно переступать по скользким камням. Искренне удивляюсь и радуюсь, когда у него получается перейти. Но я всё ещё робею. Следом за Димой так же очень аккуратно, балансируя на камнях, переходит и Ваня. Он спрыгивает на берег, быстро разворачивается и кричит мне. Мне неприятен этот переход. Но и снимать сапоги и босиком иди через холодную реку, когда у двоих получилось перейти её по камням, я не хочу. Очень неаккуратно, но, не спеша, чувствуя в себе большУю неуверенность, начинаю переступать с камня на камень. Поскальзываюсь на одном, втором, третьем камне. Кажется, успеваю поскользнуться на каждом и даже провалиться. Пару раз наклоняюсь почти горизонтально и рукой, упираясь в булыжник, придерживаю себя. Наконец, у меня получается перейти. Почти не промочился! Мы поднимаемся на высокий левый берег Вой-Вож Сыни и идём в направлении места, где на карте написано магическое для меня с Димой слово «Баня». Побросав рюкзаки, разбегаемся в разные стороны, пытаясь среди деревьев обнаружить характерную постройку. Минут через пятнадцать Ваня, свистя в свой свисток, собирает нас. Немного (совсем чуть-чуть) расстраиваюсь. Поднимаемся чуть выше по склону в направлении перевала и подрезаем стекающий с него ручей. У нас здесь будет обед (13.00). С радостью отмечаю для себя, что погода начинает налаживаться. Тучи поднимаются выше, открывая нашему взору скрытые ранее пространства. На юге видна покрытая снегами горная цепь. На востоке совсем рядом с нами – находящееся в основании большого цирка покрытое зеленью плато. На севере, поражая своими размерами, обнажается мощное основание Сундука, вершина которого остаётся до сих пор скрыта за тучами. Пока пьём чай, вместе с Ваней решаем, каким маршрутом будем подниматься на перевал. Там, откуда мы находимся, хорошо видно, как подняться на более крутую его часть. Достав карту, Ваня смотрит, как можно преодолеть подъём на основание перевала. Решает, что пойдём справа, вдоль левого берега ручья. Но, лишь только начав движение (15.20), я предлагаю сразу перейти ручей (здесь очень удобно это сделать). Иду первым. За мной следуют ребята. Скоро нам на самОй местности становится виден распадок ручья и возможные пути подъёма на перевал. На ходу меняем свой план. Решаем идти слева по распадку. Подъём достаточно крутой, и, идя первым, я тщательно выбираю направление движения. Присматриваюсь и совершенно для себя случайно обнаруживаю, что иду по тропе, образованной множеством следов копытных. Мы выходим на большое, густо поросшее травой плато, сплошь избеганное оленями. Повсюду, кроме следов, встречаем характерный их помёт. Мы проходим вдоль всего плато и сбрасываем рюкзаки возле небольшого горного озера. Решаем с Ваней налегке сходить на край хребта и снять на видеокамеру долину Вой-Вож Сыни и озеро Сыняты. К этому времени погода становиться совсем ясной, хоть и продолжают нависать над вершинами гор белые тучи. Подходим к краю – нам открывается красивейшая панорама. Стоим, наслаждаемся. Он соглашается, и мы начинаем подъём на перевал. Проходим мимо озера. Поднимаемся по зеленке сначала к подножию, затем более круто – к началу курумников. Отмечаю для себя, что помимо помёта оленей, начал появляться – птичий. На курумнике ребята обгоняют меня. Дима первым поднимается по крутому склону и выходит из цирка. Ждёт нас на водопаде. Ваня, немного пройдя по плотному снежнику, сходит на курумник и доходит до Димы. Преодолеваю последний крутой подъём перед выходом из цирка, карабкаясь по курумнику. Подхожу – Ваня уже залез в глубокую расщелину, по которой течёт ручей, обрываясь внутрь цирка красивейшим водопадом. Дима, спрятавшись от ветра за большой камень, сидит на земле нахмуренный и печальный. Рядом одиноко валяется рюкзак.
Пока мы поднимались эти 20-30 минут, погода успела измениться в корне. Ветер усилился, долину над рекой полностью заволокло облаками. Начинаю испытывать чувство досады, разочарования и стыда. Мне, реально, стыдно перед ребятами. Особенно перед Ваней, которому я почти пообещал хорошую погоду и красивые виды. Раз ничего не видно, то и делать нам тут нечего. Начинаем подниматься выше вдоль ручья. Вдруг слева от себя замечаю лежащие на тёмных камнях светлые палки, совершенно неестественные, как мне кажется, в этой местности. Подходим ближе. У наших ног лежат два больших белых сброшенных оленьих рога. Фотографирую ребят с ними. Идём дальше. Вокруг нас – сплошное молоко, ничего не видно. Дует сильный прохладный ветер. Влажно. Ваня ведёт нас по навигатору через перевал. Мы преодолеваем некрутой, но очень затяжной подъём. Идём по курумам, затем по снежникам, затем снова по курумам. Наконец, брат, глядя в навигатор, сообщает нам. Пока мы идём по достаточно крутому склону, я отстаю от ребят. Колено не даёт мне разогнаться на спуске. Но с радостью замечаю, что мой нос, как я и предполагал, уже чувствует себя намного лучше. (Сегодня идёт уже четвёртый день, как мы спустились с Манараги). Быстро теряем высоту. Потихоньку открывается панорама гор. На горизонте перед нами, скрытый в облаках, стоит гигантский хребет Сабли. Спускаемся всё ниже и полностью выходим из облака. Справа находятся невысокие, но отвесные скалы, у подножья которых в крутом распадке течёт небольшой ручей. Нам с Димой, кажется, одновременно в голову приходит одна мысль. Дима тут же кивает в знак согласия и произносит: – Это долго помниться будет! Хорошо, что в этот раз нам не нужно туда идти. Продолжаем спуск по заболоченному склону, поросшему травой и низким кустарником. Ребята снова убегают вперёд. Нам вновь начинает часто попадаться помёт оленей и следы недавнего их пребывания здесь. Вдруг Ваня, идущий впереди меня метрах в пятидесяти, быстро разворачивается и в приседе, подаёт мне знак лечь. Вижу, как Дима, идущий впереди, валиться на влажный мох. Справа, со стороны ручья, метрах в трёхстах от нас медленно поднимается стадо оленей. Пытаюсь сосчитать их, но оленей настолько много, что я лишь примерно могу оценить их количество. Олени нас заметили: они смотрят в нашу сторону. Но так как мы сидим, не двигаясь, – и, может быть, что сам человек для них в диковинку – они не спешат убегать. Ваня снимает их на видеокамеру. Скоро он встаёт на ноги и, складывая камеру, даёт команду подниматься и нам. Увидев, что мы начали движение, олени быстро убегают. Пока остальные трусливо отдаляются от нас, один олень (чёрного цвета, он ото всех отличается), не двигаясь, на расстоянии наблюдает за нами. Уже когда мы подходим к месту подъёма оленей от водопоя, со стороны ручья стадо пытаются догнать ещё пять особей. Они не видели нас и, видимо, поэтому на полном ходу натыкаются на нас. Быстро разворачиваясь на 180 градусов, в испуге убегают ниже по склону. Дима сильно обогнал нас и идёт теперь строго перпендикулярно к реке. Мы же с Ваней определились, что нужно прижиматься к возвышенности, находящейся слева от нас. Обогнуть её и выйти к устью ручья, берущего своё начала как раз за этой возвышенностью. Так будет максимально короче. Именно возле устья нужно будет перейти Седью. Отсюда и до ледника Гофмана напрямик убежать можно. Спускаясь по заболоченной луговине, наблюдаем, как отбившиеся пять особей пробегают совсем близко перед нами в направлении основного стада. Провожая их взглядом, замечаем: по самой кромке возвышенности, находящейся километрах в двух, за нами с высоты наблюдают с десяток оленей. Как только олени убегают от нас, остальным, наблюдающим с высоты, мы становимся не интересны, и они скрываются за гребнем. Продолжаем спускать в долину реки Седью. Заболоченная луговина заканчивается. Появляются сначала одиноко стоящие лиственницы, затем деревьев становиться больше. Среди леса нам попадается ещё одна оленья семейка: самец с самкой и оленёнок. Они так же испуганно и очень быстро убегают от нас. Склон становиться круче. Буреломов нет, а поэтому очень быстро спускаемся к реке. Совсем скоро, не дойдя до обозначенного нами в качестве ориентира ручья всего каких-нибудь несколько десятков метров, выходим к Седью (19.30). Удивительно быстро удаётся перейти эту, казалось бы, большую реку. Мы почти сразу находим удобное место для брода. Переправившись на другой берег, решаем идти по направлению ледника Гофмана до первого ручья. По словам Вани, нам нужно чуть подняться к основанию хребта Сабля, около полутора километров, следуя строго на запад почти до первых курумов. Поднимаемся по разрежённому лесу. Пересекаем несколько верховых болот, часто располагающихся не горизонтально, но с некоторым уклоном. Здесь, среди болот, часто встречаем берёзы, на стволах которых растёт чага, известный своими полезными свойствами гриб. Чем ближе подходим под основание Сабли, тем чаще встречаются открытые участки с озёрами, некоторые из которых уже успели полностью высохнуть. Так, проходя между двух небольших наполненных на полметра водой озёр, удивляюсь тому, что они находятся на разных уровнях (одно сантиметров на пятьдесят выше другого). Видимо, почва здесь глинистая, и хорошо удерживает воду, не давая ей просачиваться и утекать. Отчётливо начинаю слышать впереди громкий шум бегущей воды. Выходим на край довольно крутого распадка, по дну которого бежит пенящийся ручей (20.00). На противоположном его берегу – отвесный скальный выступ. Решаем спуститься вниз и разбить лагерь на поляне между растущими на ней лиственницами. Уже через полчаса у нас стоит полностью готовая для сна палатка, и кипит вода в котлах (20.30). Всё так же продолжает дуть северный ветер. И даже распадок, на дне которого мы находимся, полностью не защищает от него. Горизонт на юге начинает очищаться от облаков, и в первые за несколько дней мы видим чистое бледно синее небо. Высота, на которой сейчас находимся, составляет 380 метров. За три часа пути с перевала до ручья мы спустились на полкилометра. Почему-то я думаю, что здесь у нас завтра будет днёвка. Видимо по тому, что планируем совершить радиальный выход и немного отдохнуть от переходов. Именно по этой причине я не завожу будильник и с полной уверенностью, что удастся поспать чуть подольше и дать отдых ногам (и больной коленке) засыпаю, под непрекращающийся шум бегущего ручья. День восьмой. Ход конём Воскресенье 27.07. В радиалку на ледник выходим уже ближе к обеду. Часы мои показывают 11.30. Перед выходом оставляем настаиваться в котле над костром отлОмленную мной вчера чагу (для цвета и бодрости) и набранные Ваней побеги черники (для вкуса). С радостью отмечаю для себя, что начинать день не под рюкзаком и не в 10.00 – это очень полезно для суставчиков. Ноги почти не болят, колено почти не беспокоит меня. Вот и Ваня признаётся, что и его состояние улучшилось. Мы весело бежим к леднику по кратчайшему до него расстоянию. Иду первым, ребята следуют за мной. Проходим несколько сотен метров от ручья по лесу. Дальше начинается крутая ступень подножья Сабли, образованная большой насыпью крупного курумника. Штурмуем её в лоб! Подъём даётся нам легко. Выходим на самый верх курумов – перед нами километрах в двух высятся неосвещённые солнцем, тёмные монолиты гор. Их острые вершины поражают нас своей красотой. В цирках, образованных скалами, лежит чудесно гармонирующий с мрачными оттенками камня насыщенно белый снег. Над горами нависают небольшие серые облака, скрывающие некоторые из пиков. В какой-то момент ветер уносит самое большое облако, и нам открывается вершина Сабли. Ваня ещё раз сверяет по навигатору наше местоположение, после чего даёт ответ: – Да! Это – Сабля! Находясь под впечатлением (таких гор нам ещё видеть не приходилось!), фотографируем всё вокруг. Постоянно ориентируясь по навигатору и пытаясь распознать, что где находиться, Ваня, наконец, показывает нам большой тёмный цирк справа, внутри которого лежит большой снежник. Пока мы как сайгаки скачем по камням, меня не оставляет надежда на то, что нам удастся всё-таки воспользоваться интересным перевалом, имеющим магическое для меня название «Ход конём» (я, чайник, ещё не знаю, что он односторонний). Видимо, перевал так назван больше не потому, что является как бы дополнительным возможным вариантом для совершения перехода с западной стороны хребта Сабля на противоположную восточную (что сокращает расстояние до ледника в два раза), но из-за внешнего сходства с одноимённой шахматной фигурой. Если смотреть сверху, то перевал как раз образует похожую на коня характерную загогулину. С полчаса мы передвигаемся по курумам, то, спускаясь вниз, то, поднимаясь вверх. Наконец, не выдерживая такого над собой издевательства, я предлагаю Ване: Похоже, ребята тоже почувствовали на себе всю неприятность движения по стиральной доске, а поэтому сразу соглашаются со мной. Изменив направление движения, идём по перпендикуляру к скалам. Сабля темным скальным монолитом медленно приближается слева. Наше решение оказывается очень своевременным и правильным: идти, действительно, становится гораздо проще и легче. Когда мы уже почти подходим к основаниям цирков, Ваня снова пытается с помощью навигатора разобраться, где находится ледник. Обходим озеро справа по высокому каменистому берегу и упираемся в покрытый плотным мокрым снегом склон, уклон которого местами составляет около пятидесяти градусов. Идя впереди ребят, я не спешу вступать на снег, а задерживаюсь перед ним на каменистой осыпи. Вот уже неделю меня не покидает огромное желание найти какой-нибудь красивый камень или кристалл. Его на память в качестве сувенира из Югыд-вы хочу подарить ЕА. Возле базы Желанная один из школьников при нас нашёл большой прозрачный бесцветный кристалл, размером с сотовый телефон. Мы же тогда не стали подниматься к шахтам, исследовать их на наличие красивых камушков. А внизу, у озера, где мы обедали, кажется, уже всё мало-мальски симпатиШное вынесено. На Народной мне снова ничего достойного не встретилось. С Манараги каждый из нас взял по камню, но ни один из них не отличается особой красотой и какой-либо уникальностью. Именно, поэтому так велико во мне сейчас желание отыскать что-нибудь стоящее. Тем более что мы находимся в месте, которое своим вниманием отметил сам Черепанов, гора Сабля. Осыпь перед снежником, где я нахожусь, отличается от курумом, по которым только что пришли сюда. Камни здесь мельче, и среди них много мелких зелёных кристаллов. Кажется, что давний камнепад словно вскрыл и оголил какую-то жилу, содержащую неизвестный мне минерал (да я вообще в камнях не разбираюсь, если откровенно). Кусочки этих кристаллов были вымыты водами тающего снега и разнесены вдоль по склону. Небольшой, с кулак, камень, который случайно обнаруживаю, действительно, внешне напоминает профиль Сабли. Его словно специально сделали, чтобы на полочку ставить: имеется ровная поверхность-подставка. Основание камня светлое, а сама маленькая Сабля темно-зелёная, имеющая кристаллическую структуру. Я очень доволен этой своей находкой. Признаться, я был уверен, что мы спустимся по снежнику к озеру и, уже пройдя вдоль самой воды, выйдем под основание ледника. Но Ваня почему-то предлагает идти по снежному склону напрямик, хотя и не настаивает на этом своём предложении. Мы с Димой охотно ему подчиняемся. Первым вступаю на снег и начинаю движение, пытаясь каблуками сапог выдалбливать для себя и ребят некоторое подобие ступеней. Такое передвижение быстро утомляет: начинают болеть мышцы ног, опять появляется неприятный дискомфорт в коленях. Ко всему этому присоединяется и страх сорваться с крутого склона и покатиться по нему прямо в располагающееся внизу озеро. Ваня, идущий позади, видит и догадывается о моих чувствах. Мы меняемся местами. Теперь уже брат идёт впереди и топчет для нас тропу. Через каких-нибудь пятьдесят метров пути все мы понимаем, что эта затея с передвижением по снегу не самая лучшая. Но спускаться вниз по крутому склону не решаемся: страх потерять контроль над телом и сорваться очень сильный. В нас ещё нет той уверенности, которая бы позволяла нам почти безбоязненно скатываться с подобных крутых склонов. В этом походе по снежникам катались лишь раз, когда спускались с Народной. Возвращаться обратно к каменной насыпи и спускаться по ней тоже не хотим: это несколько задержит нас. А поэтому медленно и аккуратно продолжаем движение вперед. Наконец, склон становиться менее крутым, и, уже идя быстрее, мы скоро доходим под основание ледника. Ещё не полностью сориентировавшись на местности, опять совершаем ошибку (можно было не подниматься) и поднимаемся на небольшую возвышенность, за которой во всём своём величии перед нами открывается ледник Гофмана. Отсюда, с некоторой высоты, хорошо видны глубокие трещины в снегу около скал. Медленно тающий и проседающий под своей тяжестью ледник опускается всё ниже. Снег на границе ледника и отвесных стен цирка, словно не выдерживая гигантского давления в центре, рвётся по краям подобно лоскуту ткани, образуя угрожающего вида разломы. Справа вверху отчётливо виден крутой, градусов в семьдесят, снежный подъём на перевал «Ход конём». Уже в этот момент я понимаю для себя, что соваться сейчас туда без кошек для нас не просто глупо, но убийственно. По настроению и некоторым неявным заявлениям Димы понимаю, что дальнейшее нахождение здесь несколько раздражает его. Кажется, что он уже нагулялся и готов идти обратно, к стоянке. Для нас же с братом всё только начинается. Мы хотим подняться по краю ледника на небольшой отрожек хр. Сабли, за которым должно быть ещё одно озеро. Но Дима (он молодец всё-таки) хоть и не хочет идти с нами, дорвавшихся до красоты сайгаками, но всё равно решает не разделяться и следует позади. Мы скатываемся на каблуках сапог по крутому снежному склону прямо в центр ледника метров на триста, развивая (на сколько я могу правильно оценивать) скорость километров в 8-10 в час. Ледник совсем не кажется большим. Напротив, мы воспринимаем его как небольшую заснеженную поляну. Погода стоит замечательная. Освещая озёра и горы вокруг, всё чаще появляется солнце. Ветра здесь, находясь в самом центре цирка, мы не ощущаем. Но видно, как в стороне, откуда мы пришли, над вершинами деревьев быстро проносятся облака. Траверсом поднимаемся по крутому склону ледника на отрожек, за которым должно находиться озеро, обещанное нам Ваней. Понемногу его авторитет в наших глазах начинает восстанавливаться. Он идёт впереди и топчет тропу, по которой уже без особого труда мы с Димой следуем за ним. Вдруг Ваня останавливается и что-то внимательно разглядывает на снегу. Машет нам, что бы мы скорее подходили. Пока Дима разглядывает вмёрзший в снег маленький трупик животного, с Ваней продолжаю подниматься на холм. Уже на самом верху вместе с братом на белом снегу замечаем ещё один трупик. На этот раз – это только что вылупившийся птенец. Его крохотные крылья еле покрыты перьями. В сравнении с головой кажутся непропорционально большими закрытые темного цвета глаза. С вершины отрожка, куда мы поднялись, открывается замечательный вид на второе озеро. Его размеры не намного больше первого. Но всё равно – очень красиво! Привлекает даже не само озеро, но его неестественный для нас лазурно-зелёный цвет воды, который каким-то волшебным образом сочетается с белым цветом плавающих в озере льдин. Сидим, с высоты наслаждаемся чудесными видами подножья Сабли. Дима, как будто между прочим, достаёт из кармана и угощает нас гематогеном с кедровыми орешками. Пока мы жуём гематогены, прячась в некотором углублении в земле от дующего здесь холодного ветра, погода вновь начинает быстро портиться. Сабля мгновенно скрывается в облаках. Всё пространство цирка над ледником Гофмана быстро заполняется плотным белым туманом. Он словно вытекает из перевала «Ход конём» и накрывает нас влажностью и прохладой. Верхушки деревьев у подножья хребта исчезают, словно кто-то стирает их с низкого горизонта большим ластиком. Солнце настолько глубоко проваливается в тучи, что сквозь них трудно определить, где оно находиться. Лучи не то что пробиться не могут, но даже подсветить и указать на положение солнца в небе. Словно чувствуя, что совершил сегодня слишком много ошибок, Ваня предлагает нам наиболее удобный и простой способ вернуться на стоянку (15.00). Так мы и делаем: в точности, как предложил брат. Лишь иногда перекидываясь парой коротких фраз, в полном молчании быстрым шагом один за другим спускаемся с ледника и пересекаем изрытое «поле» курумника. Уже когда подходим к самому краю, и до леса остаётся только спуститься по крутому каменистому склону, Ваня произносит: Быстро спускаемся с курумника и заходим в лес. Перед самой стоянкой немного сбиваемся с пути и забегаем не туда: приходится чуть-чуть возвращаться вдоль ручья. Уже подходя ближе к палатке, начинаем собирать сухие лиственничные ветки для костра. В этот момент мои мысли снова заставляют меня думать о мелочах. Почему-то вдруг начинаю анализировать свойства лиственницы, ветки которой сейчас волоку. Вспоминаю, как на многих стоянок в качестве дров мы использовали именно её древесину. В большинстве мест парка из хвойных встречается только она. Отмечаю для себя, что разгораются ветки лиственницы не очень хорошо, если сравнивать их, к примеру, с той же елью или сосной. Именно, поэтому, должно быть, наши стоянки на обед несколько затягивались. Однако, разгоревшись, они дают очень сильный жар. Мы всегда пользовались этим, и прежде чем подвешивать котлы над костром, набрасывали в него целый ворох веток. Они быстро прогорали, оставляя после себя небольшую кучку пылающих жаром углей. И уже над ними мы и готовили себе еду. В лагерь приходим в 16.30. Если подъём до ледника и осмотр интересных мест занял у нас три с половиной часа, то спустились мы всего за полтора. Наш костёр уже успел полностью прогореть. Над костровищем на перекладине одиноко висит чайный котелок. Приоткрываю крышку, заглядываю внутрь. Четверть жидкости из котла выкипела. В нём образовался ядрёный настой целебного отвара чаги, эликсира жизни. Кажется, ребят не приходится особо уговаривать. Все понимают, что, вроде, уже и поздно куда-либо идти, срываться с места. Но и, вроде, время как бы ещё есть. Мы, наконец, определяемся с окончательными планами на сегодняшний день. Но я до сих пор продолжаю чувствовать какую-то неудовлетворённость, неуверенность из-за того, что действия наши не были заранее спланированы. И даже импровизация и почти мгновенное принятие решения, кажется, не успокаивают меня. Дискомфорт от отсутствия чёткого плана ещё некоторое время ощущается. Пока готовится наш запоздалый обед (к чему, кажется, все уже привыкли), собираем рюкзаки, сворачиваем палатку. Не задерживаясь и лишней минуты, быстро обедаем и уходим (18.15). Тропа, идущая вдоль р. Седью, находиться от нас в стороне. В каком она состоянии мы не знаем. Да и есть ли она на самом деле?! При вчерашнем переходе через реку и подъёме к основанию Сабли мы ничего похожего на тропу не заметили, хотя должны были точно переходить через неё. Решаем с братом, что движение по лесу вдоль хребта будет оптимальным для нас: мы не потеряем высоты и не пройдём лишнего расстояние при спуске к тропе. И пока следуем через относительно ровный и негустой лес, это наше решение выглядит достаточно правильным. Но мы продвигаемся всё дальше и ничего похожего на самолёт не обнаруживаем. После приблизительно полутора часов ходьбы, лес перед нами заметно смыкается. Снова отмечаю для себя (как некогда при переходе вдоль р. Косью от Манараги), что эта местность уже полностью похожа на ту, где живём мы. Лиственницы встречаются всё реже, зато появляются другие, характерные для нашей полосы – берёзы, ели и пихты. С их появлением идти становиться труднее. Поваленные ветром деревья и густой подлесок образуют частые буреломы. Мы настолько близко прижимаемся к хребту, что всё чаще натыкаемся на многочисленные выходы курумом. Здесь основание Сабли уже не такое крутое, и камни далеко вдаются в лес, широко расползаются от основного хребта. Помимо покрытых мхами каменных россыпей и буреломов, нашему движению часто мешаю многочисленные притоки р. Седью, стекающие с Сабли. Иногда среди них попадаются настолько бурные и широкие, что с ходу нам не удаётся переходить через них. Мы уже изрядно вымотались. Каждый переход между непродолжительными остановками для отдыха даётся нам всё труднее. У нас всё чаще появляются мысли о том, что бы выйти к тропе. Мы продолжаем двигаться в направлении Аранецкого перевала вдоль хребта. Моё колено, утратившее утреннюю бодрость и заряд, вновь начинает подводить меня. И вновь я начинаю потихоньку отставать от ребят. А в голову начинают лезть разного рода, непонятно откуда берущиеся мысли. Наконец, мы подрезаем тропу, идущую в направлении Аранецкого перевала. Достаточно натоптанная и лёгко читаемая на местности, она медленно поднимается на перевал среди густой травы. Переходим тропу поперёк и бежим вниз через высокую траву в распадок к ручью, крупному правому притоку р. Седью, стекающему с Аранецкого перевала. Мы выходим на слегка заболоченный берег шумного ручья (21.45). Оперативно ставим палатку, разводим костёр. Радостно отмечаю для себя, что, наконец-то, в качестве дров для него мы можем использовать сухие еловые ветки. Пока вариться наш нехитрый ужин и готовиться компот (решил не скармливать ребятам изюм, но разнообразить постоянный чай), успеваем обогреться и немного просушиться. Опять дует сильный ветер (он может означать, что погода измениться). Над скалами, которые мы отчётливо видим в направлении Аранецкого перевала, нависают темные дождевые облака. Но горизонт светлеет и в некоторых местах даже появляются бледно-синие просветы. Становиться прохладнее. Видимо, именно, поэтому комаров здесь, на болоте, не так много (сидят, дрожат своими носиками). День девятый. Встреча Понедельник 28.07. 07.30. Пока же нам необходимо совершить небольшой пеший переход через Аранецкий перевал до избы «40 окладов». Это своеобразная начальная точка. Отсюда либо идут на Саблю, либо пускаются в трудный многокилометровый обратный путь в цивилизацию. Выходим на маршрут в 09.30. После вчерашних вечерних мучений с буреломами и ручьями, теперешнее передвижение по тропе напоминает сказочную прогулку по горам. Нас не смущает даже то, что порой тропа теряется, и нам приходится идти наугад. Но вновь и вновь выходим на неё и продолжаем движение дальше. Почти сразу снова начинаем встречать следы недавнего присутствия здесь людей: кто-то, явно, шёл перед нами. Причём точно шли в направлении избы, со стороны р. Седью. Часто на глинистой тропе попадаются отпечатки большого и маленького сапог. Там, где тропа следует через болота, встречаются продолжительные участки примятой травы. О том, что бы встретить здесь людей, уже как-то не думаем. В последний раз мы виделись с ними ровно пять дней назад. Этими людьми были спасительные для нас свердловчане, которые помогли переправиться через р. Косью. Но за это время мы прошли уже добрую сотню километров и никого не встретили на своём пути. Выходим из зоны леса – сразу начинаются верховые болота (высота 412 м.). Иногда в наиболее влажных местах попадаются довольно крупные озерины. Так Дима искренне удивляется озеру, находящемуся как раз на перевале. Слева по направлению движения видим невысокую гору Пионер, названную так за сходство с пионерской пилоткой. Её вершина скрыта сейчас за плотной низкой облачностью. Становиться совсем хмуро, совсем мрачно. Кажется, настроение погоды передаётся и нам. Если до этого мы находили какие-то положительные моменты в таком ее поведении (комаров, к примеру, почти не было – чем не плюс?), то сейчас, имеющих огромное желание сползать на Саблю, нас даже это уже не вдохновляет. Нам нужно чистое небо! Нам не нужны тучи! Мы хотим на Саблю!! Болота становятся совсем огромными. Благо, идти по ним относительно не тяжело: ноги не вязнут во мху, топи как таковой нет. Но тяжелее становится ориентироваться на них. Видимо, именно поэтому здесь кем-то заботливо оставлены метки, обозначающие места, где проходит тропа. Стараясь вовремя обнаруживать их и не сходить с тропы, продолжаем движение к избе. Начинает моросить мелкий дождь. Опередив Диму (он ненадолго останавливается, чтобы переодеться), вместе с братом иду через последнее на нашем пути до избы обширное болото. Впереди виднеется лес. Не доходя до него метров сто, замечаем на светло-зелёном мху многочисленные заросли мелких красных разлапистых побегов. Выходим на твёрдую поверхность небольшой возвышенности, словно скромным островком суши выдающейся среди бескрайних болот. Дальше тропа идёт через лес. По словам Вани, до избы остаётся не больше километра. Нам нужно лишь обогнуть Пионер и чуть спуститься к истокам реки Лунвож-Сыня. Мелкий дождь, начавшийся с час назад, прекращается. За это время успеваем немного вымокнуть. Наконец, с высоты лесной опушки мы видим находящуюся на большой луговине избу. Весело сбегаем по тропе к ней. Идти приходится через высокую (выше пояса) траву (11.40).
Дверь в избу кто-то подпёр мощным металлическим колуном. Мы всё ещё помним, как трудно нам пришлось на базе Озёрная, где просто нечем было нарубить дров. А поэтому искренне радуемся его наличию. Ещё больше удивляемся его весу. Так как колун полностью сделан из металла (в качестве ручки приварен толстый железный прут), то, сверхтяжёлый, он становиться почти неуправляемым в работе. Должно быть, эта конструктивная особенность применена здесь с целью: продлить долговечность инструмента, чтобы уже точно никто его не смог ни сломать, ни унести отсюда. Внутри избы никого нет. Почему-то мы радуемся и этому. Должно быть, уже отвыкли от общения с людьми и не хотим нарушать уединённость нашей маленькой группы. Побросав рюкзаки на нары, первым делом принимаемся за разведение огня и приготовление обеда. Спешить нам теперь некуда: Сабля удерживает нас здесь. Ваня растапливает печь. Осваивая богатырский колун, я рублю сухие чурки. Дима уходит с котелками за водой (небольшой ручей находится метрах в ста от избы вверх по тропе). Когда печь загудела ровной неспешной тягой, а на её уже горячей поверхности зашипели котлы с водой, начинаем заниматься приведением в надлежащее состояние себя любимых. Все мы раздеваемся до трусов и футболок и обвешиваем влажными вещами всё пространство вокруг печи. На этот раз мне с братом в конструкции избы и внутреннем её устройстве нравится всё. Кажется, даже вечно хмурого Диму эта изба заставляет улыбаться и испытывать некоторый душевный подъём. Видно, что она часто используется именно путешественниками, но не охотниками и не любящими побухать на природе псевдотуристами (в избе аккуратно и чисто). Всё сделано грамотно и функционально – даже в некомфортных условиях зимы будешь чувствовать себя здесь цивилизованным человеком. Пространство над входом в избу окружено дощатым пристроем, что позволяет даже в дождь рубить дрова, находясь под крышей. Внутри избы, по обеим сторонам от находящегося у небольшого окна широкого стола – нары. Причём справа они двухэтажные, позволяющие вместить более двадцати человек! Печь слева, в углу, цельнометаллическая – в избе быстро становиться тепло. Вокруг неё предусмотрены многочисленные приспособления для просушки вещей. Когда я вешаю на одно из таких приспособлений свою куртку, только тогда, кажется, Дима понимает, как им пользоваться. Из толстой (с палец), покрытой разноцветной изоляцией алюминиевой жилы наподобие плечиков выгнуты две вешалки. Под потолком натянуты верёвки. Чуть ниже, напротив трубы – сетка, подобно той, что используют в качестве полок в холодильниках. На стене возле печи – торчащие кверху длинные полуметровые палки (на них удобно нанизывать и сушить сапоги). С другой стороны печи стоит полка с разными кухонными принадлежностями: досками-подставками, тряпками-прихватками, крышками и кастрюлями. На деревянной балке под потолком подвешены три целлофановых пакета с крупами и другими съестными припасами – мыши точно не смогут достать их и навредить. Слева от окна, в углу, находится ещё одна небольшая полочка с книжками и разной мелочью. На стене висит выцветшая ксерокопия топографической карты, представляющая собой план-схему тропы, идущей от избы до ближайшего населённого пункта, деревни Аранец. Чуть выше – ксерокопия схемы с описанием маршрута для восхождения на гору Сабля. На столе, у самого окна, стоят нехитрые столовые приборы, лежит книга с каким-то детективным рассказом и тетрадь-дневник посещения избы. Ей мы заинтересовываемся отдельно. Последний раз люди здесь были неделю назад. Сообщение написано взрослым, но от имени ребёнка. Запись сообщает, что несколькими днями ранее в этой избе ночевал мальчик восьми лет. Он следовал от базы Озерная и дошёл сюда за 22 часа. Так же в записке отмечено, что состояние тропы очень плохое: на многих участках она заросла и теряется. Нам с Димой тоже становится интересно: а сколько, действительно? Ваня пишет наш традиционный текс послания в тетрадь. К этому времени уже почти готов обед (заметьте, в правильное, именно, обеденное время!). Мы пригрелись и расслабились. В тёплом просторном помещении избы находИться очень комфортно. На улице же прохладно и влажно, а поэтому выходить наружу лишний раз не хочется. Пока обедаем и ждём неизвестно чего (погоды нет, что делать?!), время вне избы как будто останавливается для нас. Всё, что теперь воспринимается нашим сознанием – это лишь уютная атмосфера внутри. Разомлев от приятного тепла печи, вдруг вспоминаю строки малоизвестного автора (дяди своего): «Котлы дымят, тепло дают – – Вот ведь, оказывается, какой интересный орган: мозг человеческий. Он может совершенно внезапно для своего обладателя вдруг достать из глубин памяти нечто совершенно далёкое и забытое. И достать именно в тот подходящий момент, когда это, действительно, уместно, – не перестаю удивляться себе. Передо мной с братом стоит непростая задача: решить, как нам действовать дальше. НаЕтые и разнеженные, не знающие, что предпринять дальше, решаем не расстраиваться слишком долго и пока коротать время. А как это сделать, если не очередной партией в покер! За этим нехитрым, но, местами, увлекательным, и почти бесполезным занятием проходит больше двух часов (почти – потому что его полезность в убивании времени очевидна). Подначиваемый разумной составляющей своего теперешнего ленивого состояния, я-таки решаю выйти наружу и промониторить чувства этой, вот уже неделю плаксивой, находящейся не в настроении девушки, имя которой Погода. Выхожу из избы и первое, что делаю, это бросаю свой, полный надежды на удачную для нас партию, взгляд на Саблю. Массивное основание хребта на половину открыто. Справа показывается длинный каменный склон. Вершина Сабли до сих пор остаётся погружённой в плотные дождевые тучи. Но не перестающий дуть сильный ветер понемногу очищает её, кусками срывая и унося прочь рыхлые влажные обрывки облаков. Прямо на моих глазах настроение девицы-Погоды улучшается, она начинает улыбаться нам. Поворачиваю голову – Пионер находится в полной видимости, громоздясь на горизонте большой светло-серой насыпью курумов. Радостный, я вбегаю в избу и сообщаю Ване, что можно идти на восхождение (наконец-то!!). Начинаем быстро собираться. Дима не разделяет нашего с братом желания прогуляться на Саблю. Напротив, эта идея ему кажется бессмысленной и бесполезной. То ли авторитет Евгения Алексеевича сыграл решающую роль, то ли Диме просто не захотелось оставаться одному на несколько часов, но он начинает одеваться вместе с нами. Полные оптимизма и предвкушения предстоящего восхождения на столько, что даже бежим вприпрыжку, отправляемся, наконец, на Саблю (15.20). Выйдя из избы, сразу определяюсь для себя, где находиться Саблинский цирк. Ему предшествует характерная насыпь курумника, над которой лежит видимый отсюда белый снежник. Он является отличным ориентиром для меня. Тучи потихоньку поднимаются всё выше – видимость становиться всё лучше. До снежника идти чуть больше пяти километров. На нашем пути начинают попадаться первые деревья – всё равно не теряю снежник из виду. По прямой, по кротчайшему расстоянию, иду под основание Сабли. Ваня следует сзади и иногда сверяет мой маршрут движения с картой навигатора. Обширная луговина, на краю которой стоит изба, заканчивается, и мы упираемся в довольно крупный ручей, один из притоков реки Лунвож-Сыня. Немного пройдя вдоль него, очень удачно выходим к месту, где в его широком и глубоком для наших сапог месте лежат огромные валуны. По ним, не промочившись, легко переправляемся на противоположный берег и быстро начинаем подниматься к подножию Сабли. Нередко приходиться пересекать многочисленные притоки, берущие своё начало из-под склонов хребта, в крупных распадках. Местность здесь часто заболочена – берега ручьёв заросли плотным ивовым кустарником. Легче такие места просто обходить, но даже не пытаться соваться в них. Несмотря на постоянно попадающиеся на нашем пути густые заросли, идём относительно прямо. Скоро низина заканчивается – начинается редкий лиственничный лес, среди которого часто встречаются длинные, поросшие высокой густой травой, узкие луговинки. Идти по ним одно удовольствие. Мы достаточно отдохнули в избе, а поэтому надорванные на Манараге суставы пока не беспокоят нас. Очень быстро приближаемся к месту подъёма на Саблю. Лес остаётся позади, и мы выходим под самое основание хребта, покрытого низкой густой тундровой растительностью. Идти становиться совсем легко. Снежник, мой ориентир, находится уже практически над нами; и Дима, обогнав меня, не меняя направления движения, спешит подняться к нему по крутому склону курумника. Мы уже полностью прошли весь путь по низине и теперь начинаем карабкаться на хребет. Доходим до снежника, служившего мне ориентиром. Отсюда становится видна тёмная западная стена Сабли. Останавливаемся, чтобы немного передохнуть и присаживаемся на холодные камни (для нас они тёплые, ведь на время похода хОбы намертво прирастают к нам – они везде с нами. Этому, наконец-то, мы научили и Диму). Сидим, с интересом осматриваем долину, по которой только что поднимались. Казавшийся снизу гигантским Пионер отсюда выглядит маленьким серым холмиком посреди зелёного океана леса, наша изба – чёрной точкой. До самого горизонта тянутся бескрайние болота, бледными, жёлто-зелёными проплешинами разрезающими тайгу. Сабля почти полностью сбросила скрывавшие её дождевые тучи. Небо над ней очистилось; такое низкое и такое насыщенно синее, оно приковывает к себе наше внимание. До самого горизонта тянется сплошной рыхлый ковёр из облаков. Отрываем хОбы от камней и продолжаем движение выше. 
Мы проходим вдоль левого берега озера, у самой воды. Камни здесь очень крупные – приходится не прыгать по ним, но обходить. Прежде чем начать подниматься на саму гору, нужно пройти до её основания по небольшому «полю» среднего размера курумника. Вспоминаю нашу вчерашнюю прогулку до ледника: На крутом склоне Сабли лежат несколько снежников. Начинаем подъём по одному из них. Справа расположен зубчатый скальный гребень. Поднимаясь всё выше, мы то карабкаемся по камням, то взбираемся по плотному снегу. Скоро каменный склон становиться настолько крутым, а камни лежат на нём настолько ненадёжно, что, часто сорванные нами со своих мест, они рождают небольшие камнепады. Зная о такой опасности, Ваня предупреждает нас с Димой: Расходимся по склону. Дима быстро убегает вперёд. Чуть ниже его, в стороне поднимается Ваня. Я, выдохнувшись, еле поспеваю за ними. Вдруг где-то в теле ощущаю что-то неестественное для себя: как будто чьё-то присутствие. Не успев даже подумать об этом, случайно поднимаю голову кверху. Взгляд мой падает под основание гребня, откуда какой-то маленький зелёный человечек что-то кричит мне и машет руками (не инопланетянин – факт!). До него – метров триста. Быстро понимаю: По обрывкам доносящихся до меня слов понимаю, что человек приветствует нас. Ребята уже почти встретились с ним. Ускоряюсь, на сколько это для меня возможно. Минут через пять уже отчетливо вижу среди камней четырёх средних лет мужичков, идущих вниз. Одетые очень просто, по-походному, они улыбаются нам. В руках каждый из них держит трекинговые палки, помогающие при движении. Их лица, как и наши, слегка помятые и небритые. Они излучают какое-то особое тепло, даже привязанность. Выглядят очень доброжелательными и оказываются (как и многие путешественники) очень общительными. Ваня с Димой успевают за то время, что ждут меня, перекинуться с мужичками несколькими фразами. Но видно, что они скромничают. Присоединяюсь к разговору и я. По их суетливым движениям, понимаю: – Кажется, мужички подзадержались…. Застоялись за время нашего разговора и спешат идти вниз. Им сегодня ещё через Аранецкий перевал переходить, и, может быть, до Седью спускаться. А это километров от пяти до десяти будет. Ваня, должно быть, тоже, как и я, обратил внимание на заявление мужчины о том, что до вершины ещё час ходу. Видимо, именно, поэтому сразу после того, как мы расстаёмся, обращается ко мне: Доходим до гребня. Находим расщелину, о которой говорили снежинцы. Проходим сквозь неё и поднимаемся ещё выше. Выходим на небольшую площадку, с которой, как на ладони, виден ледник Гофмана. С места, где мы находимся, открывается сказочный вид на долину. Мы поднялись уже выше уровня облаков. Ровным вспененным белым слоем они словно разделяют земное и небесное, являются своеобразной границей между двумя мирами. Там, внизу располагаются горные цирки, озёра, леса и реки. А над ними в безмятежном пространстве словно парят на северо-востоке вершины гор. Те, чья высота превышает 1400 метров, проткнув эту тонкую, невесомую грань между землёй и небом, умудряются находиться сразу в двух мирах. Среди них Манарага, Народная и Колокольня. Эти тёмные вершины над облаками кажутся на далёком горизонте сказочными инопланетными кораблями, зависшими в воздухе. Ветра нет. Наверху, над облаками стоит полный штиль. Солнце ещё высоко и пригревает своими вечерними и уже не такими яркими лучами. Мысли в голове останавливаются. Хочется погрузиться во всё это безмолвие, раствориться среди этой красоты, каждой клеточкой своего тела ощущать окружающее: прозрачность воздуха, бледный свет закатного солнца, массивность и основательность мрачных скал, нежность и чистоту облаков.... По ним хочется пробежаться, словно по рыхлому снежному полю. По ним хочется убежать за горизонт… Мы так и сидели бы здесь, пока не наступила ночь, но нам хочется подняться на самую вершину Сабли (1497 м.). Мы лезём всё выше. Мы продолжаем карабкаться. Порой, нутро сжимается: дух захватывает от высоты и пропастей, находящихся под нами. И даже здесь, на такой высоте, на скалах, нам продолжают встречаться заросли золотого корня. Наконец, без страховки становиться совсем опасно передвигаться. Брат ещё на несколько десятков метров вскарабкивается наверх и кричит с высоты: В голове моей мгновенно проносятся мысли: Заставлять спускаться вниз никого не надо, как и запрещать подниматься наверх. Мы с Димой тут же присоединяемся к мнению Вани идти на спуск. Но, кажется, Сабля не хочет отпускать нас. Теперь мы уже не можем найти обратной дороги. Мы заблудились среди множества похожих расщелин. Проходит около часа в бесполезных попытках найти обратный путь, место в камнях, через которое мы попали сюда. Раз за разом продолжаем штурмовать гребень, отделяющий нас от безопасного спуска, тропы, на которой встретили снежинцев. Наконец, принимаем решение пройти другим путём. Пусть он сложнее и опаснее, но ничего другого нам просто не остаётся. Уже по другой расщелине проходим сквозь камни и выходим к очень крутому снежнику. КатИться по нему, как это делали на леднике Гофмана, опасно: склон достаточно крутой, а вокруг множетсво скал, о которые, сорвавшись, можно легко травмироваться. Цепляясь за каменные выступы, придерживая себя, медленно спускаюсь по самой кромке снежника вдоль скального гребня, глубоко продавливая подтаявший мягкий снег. Уже за мной так же очень медленно и аккуратно следуют ребята. Скоро мы выходим на место нашей встречи с челябинцами. Отсюда спускаться уже не так опасно. Погода стоит просто замечательная: тепло, ветра нет, полный штиль. Садимся на камни и некоторое время просто сидим, глядя на солнце, облака, долину внизу. Мы с Ваней хотим дождаться здесь заката и даже специально ждём этого. Но время идёт, а солнце всё не садится; хотя, казалось бы, по пальцам (один из способов определить время до заката) остаётся минут 40-50. Решаем, что пора спускаться: до избы ещё идти около шести километров (20.50). Перед тем, как начать спуск, Ваня засовывает руку в карман и достаёт прозрачный кристалл. По форме он напоминает маленькое сердце. Видно, что это осколок от какого-то большого куска то ли кварца, то ли хрусталя. На пути вниз специально выстраиваем свой маршрут так, чтобы захватить больше снежников. Спуск по ним экономит много времени: вместо опасного и сосредоточенного перемещения по камням, нам проще и веселее катиться по снегу. Я испытываю лишь некоторый дискомфорт оттого, что помню, как Евгений Алексеевич категорически запрещал нам это делать. Мне реально становиться стыдно за то, что мы сейчас вот так наплевательски относимся к его совету. Но быстро нахожу себе оправдание: скатываемся-то мы, стоя на ногах. Это позволяет более уверенно контролировать движения тела и, реально, сберегает вещи от истирания. На протяжении всего спуска под основание хребта снова отстаю от ребят (надорванная коленка усердно продолжает подводить меня на спуске). Проходим мимо озера под Саблинским цирком. Оставляем позади снежник, служивший мне ориентиром при движении сюда от избы. Заканчиваем, наконец, спуск с последнего крутого склона по курумнику – больше в этом походе курумов у нас не будет. Выходим на ровную мягкую тундровую зелёнку. Идём очень быстро: сумерки начали медленно сгущаться, и хочется уже поскорее прийти в избу. Мы немного вымотаны эмоционально: сказывается волнение, когда лазали вблизи вершины Сабли. Физически уже тоже ослаблены, но ещё бодро бежим под горку сквозь густую высокую траву. Иду впереди – ребята следуют за мной. Быстрыми широкими шагами спускаюсь в низину по дуге, оставляя лес справа. Словно телом чувствую, где находится изба. Напрямик направляюсь прямо к ней. СкОрого возвращения без приключений не получается. На нашем пути посреди обширного, пугающего своими колыхательными движениями верхнего мшистого слоя, болота, внезапно возникает ручей. Мы так случайно, и так удачно перешли его по валунам, когда шли на Саблю, что совершенно забыли про него теперь. Его ширина и глубина не позволяют нам перейти здесь. А изба – там, за ним. Предпринимаем попытку пройти ниже вдоль ручья и найти брод. Тут же запутываемся в высокой ивовой заросли. Мне сразу надоедает ломиться сквозь неё, и я сознаюсь: Дима стоит в сторонке, и, кажется, наши разговоры ему не нравятся. Он, должно быть, мочИться ну ни как не желает. Я даже подумываю над тем, что Дима нас с братом где-то мысленно (уже совсем неглубоко в мыслях) обвиняет в нашей непредусмотрительности: «Как так вы забыли про ручей?! Почему не прошли через место с валунами?!». И я его прекрасно понимаю. Как и понимаю всю бессмысленность поисков теперь виноватых. Лучше вон, развернуться на 180 и насладиться видом Сабли в ночной дымке. Вместе с братом решительно спускаюсь в воду. У берега она ещё не затекает в сапоги. Смотрю в сторону, куда собираюсь идти через ручей, и вижу реальную глубину: Первым быстро перебегаю через ручей. Вода неприятной прохладой заливает сапоги. Ваня бежит за мной. Он тоже не избежал подтопления. Стоящий на берегу, Дима ведёт себя так, как месяц назад при переходе через речку Пелю на Кваркуше вели себя девчонки, которые никак не хотели лезть в воду. Он, не говоря ни слова, переходит вслед за нами и, кажется, разозлённый, молча уходит в избу. Некоторое время, уже никуда не торопясь, мы стоим на луговине посреди вечернего сумрака и смотрим на Саблю. Её вершина погружена в лёгкие тёмные облака. Сам хребет словно парит в воздухе над лесом. Массивный, чёрный на фоне светлого неба, он завораживает нас своей нереальностью. Пока шли до избы, насквозь вымокли от выпавшей на высокую траву вечерней росы, что лишь подтвердило верность выбора перехода ручья в брод. Вечерней сушки уже не избежать: так не всё ли равно от чего вымокнешь. Благо, скоро изба, и наличие тёплой печи поднимает нам настроение. Дефилируем последние десятки метров по мокрой травушке к избушке. В избе лишний раз к Диме даже не обращаемся (23.00). Пока варится гречка на сухом молоке, успеваем сыграть несколько покерных партий при свете фонариков (занять ведь надо себя чем-то). Мы едим кашу и засыпаем с ложками на ходу. Будто кто-то подошёл и выключил всех нас как Карлсона, одновременно нажав на наши волшебные красные кнопки. А мы, расходуя остатки энергии, ещё по инерции продолжаем двигаться: всё медленнее, все бессистемнее, пока, наконец, не падаем. День десятый. Дойти до Кушника «Сырая тяжесть сапога, Вторник 29.07. Проспали всю ночь, как убитые. Лишь Дима, кажется, немного недоволен доставшемуся ему местом на нарах: Уже традиционно печь утром не топим. Газ экономить незачем – всё готовим на горелках. Удобство избы в походе трудно переоценить, особенно если Погода кобенится и печалится. Радуюсь тому, что, наконец, планы наши определены, как никогда. Прогулка закончена, остаётся лишь дойти до цивилизации. И сейчас до ближайшей деревушки нас отделяют каких-нибудь пятьдесят километров болотных троп. По выцветшей ксерокопии на стене избы ясно видно: как раз на середине пути до Аранца на берегу ручья Вертный находится изба «Кушник». Прежде чем двинуться в путь, ещё раз оборачиваемся и запечатлеваем в сознании своём вид на хребет Сабля. Сегодня он снова покрыт облаками. Начинаем движение на запад от избы по набитой глинистой тропе (10.00). Она идёт через ручьи, через болота, через лес. Часто теряется среди высокой травы и в местах буреломов. Понимаем, что по тропе, какой бы они ни была, идти всё равно проще и легче; а поэтому, потеряв, обязательно ищем её. Перед нами снова кто-то шёл. И это очень кстати: сразу видны возможные места обхода через завалы и болота. Первый час со свежими силами идём, не останавливаясь и не отдыхая. Дальше становиться труднее. Уже почти опустевшие рюкзаки, всё же продолжают сдерживать нас и давить на плечи. Пытаюсь организовать движение группы по сорок минут: за такое время мы как раз проходим по два километра. Но чем хуже тропа, тем сложнее по ней передвигаться, и тем чаще приходится отдыхать. Ребята, идущие сзади, больше настроены на получасовые переходы. Погода стоит хмурая, но тёплая. Нам приходится снять с себя кофты (утром ещё было прохладно): без них, действительно, становится проще идти, переходы переносятся легче. Часа через три ходьбы по болотам и буреломам, начинаем уже ясно для себя осознавать, что простой прогулка, явно, не получается. Ваня достаёт навигатор и показывает на карте место, где мы сейчас находимся. Скорость нашего движения настолько мала, что за всё это время прошли лишь километров восемь. Посчитав по клеткам карты и прикинув расстояние до Кушника, понимаем, что это лишь около трети пути. От осознания того, что идти сегодня по такой ерунде ещё минимум часов шесть-семь, внутри меня что-то надрывно пытается порваться. На часах – середина второго, время обеденное. И можно бы уже остановиться! Но, кажется, наши с братом мысли сходятся: Жарко. Начинаем хотеть пить. Как назло, по пути попадаются лишь болотные лужицы или застойные, поросшие тиной, мелкие ручьи. Только теперь до меня начинает доходить: Время уже перевалило за четыре часа. Наше желание, наконец, прийти в избу настолько сильное, что предлагаю брату: Мы почему-то даже не советуемся с Димой, который, кажется, готов поддерживать уже любое наше решение. Вроде, момент, когда хочется есть и пить, прошёл, и непродолжительное время ещё идём по болоту, еле-еле переставляя ноги по глубокому мху. Но вот, приступ жажды вновь накатывает на меня. В голове появляется спасительная мысль: Продавливаю сапогом мягкий мох. В созданном мной углублении мгновенно собирается вода. Не снимая рюкзака (ведь мокро кругом), наклоняюсь и пригоршнями начинаю кидать на лицо холодную слегка мутную воду. Ребята, кажется, тоже удивляются над собой: как это в голову не пришло нам всем раньше. После этой нехитрой процедуры становиться немного легче: организм удаётся ненадолго остудить. Ваня, видимо, тоже вспоминает наши с ним походы за ягодами: Проходим через всё болото и останавливаемся на невысокой борине (17.00). Здесь – место старого костровища. Погода стоит сухая. Мы быстро кипятим воду в котелке, предварительно профильтровав её через москитник. За то время, что закипает вода, Дима успевает даже подсушиться. Пьём чай и быстро уходим (18.00). После такого продолжительно отдыха бежим куда веселее. По словам Вани, нам остаётся пройти километров пять до избы. Тропа здесь всё чаще идёт по лесу, в болото почти не спускается. И чем ближе к избе, тем меньше становиться буреломов. Кажется, в этих местах часто передвигаются зимой на снегоходах: лежащие на тропе деревья заботливо распилены и отнесены в сторону. Уже чувствуем, что изба должна быть где-то неподалёку. Подходя к ней, начинаем собирать грибы. По пути находим и срываем несколько больших плотных красноголовиков. Сегодня на ужин Дима обещает приготовить рис с грибами. На небольшой, заросшей высокой густой травой поляне стоит приземистая избушка. На приколоченной над её входом доске большими буквами написано: Кушник (20.00). В избе никого нет. Первое наше впечатление о ней: очень мусорно! Эта изба не идёт ни в какое сравнение с избой «40 Окладов». Оставляем рюкзаки на нарах, а сами бежим вниз, к ручью, умыться и набрать воды. Спускаемся по крутому склону. Здесь через лес вытоптана широкая тропа. По сравнению с ледяными водами ручьёв парка, Вертный кажется нам очень тёплым. Ваня с Димой тут же раздеваются до пояса и принимаются быстро ополаскивать себя водой: комаров настолько много, что они не позволяют расслабиться ни на минуту. Срываю прибрежный лопушок и заботливо отгоняю комаров от Ваниной спины, пока брат производит свои ритуальные омовения. Сам лишь освежаю лицо и шею. Возвращаемся в избу. В ней, как и в избе «40 окладов», находим такой же увесистый и цельнометаллический колун, один в один похожий на первый. Затапливаем печь. Ждём обещанного Димой праздничного ужина. Внутри изба выглядит не так опрятно, как предыдущая. Но наше внимание сразу переключается на большое окно. В него вставлена настоящая еврорама! На столе перед окном – множество разных продуктов: крупы, супы, макароны, пюре. Большинство из них – быстрого приготовления. Под потолком в пакете висят галеты. Наконец, шедевр Димы из риса и грибов готов. С большим аппетитом мы едим эту ритуальную кашу, запивая её чаем в прикуску с галетами. И как же в очередной раз не вспомнить о Черепанове: Залезаю в спальник и перед тем как уснуть недолго думаю о предстоящем дне: День одиннадцатый. Выход в цивилизацию «В суету городов и в потоки машин Среда 30.07. Кажется, Дима слегка расстроен тем, что уже с утра день не задался. Мрачнее обычного, он молча сидит на нарах и подпирает рукой свесившуюся от тяжести вселенской тоски и печали голову. К концу десятого дождь почти мгновенно прекращается. Складывается впечатление, что погода, словно поддерживая нашу традицию, специально не выпускала нас раньше. Как и сутками ранее выходим в 10.00. Пока тропа идёт по лесу, мы весело и быстро бежим по ней. Первый час перехода, чтобы как-то разнообразить наше молчаливое движение, успеваем перепеть с Ваней, кажется, все песни, которые только знаем. Дима следует между нами и является невольным слушателем наших завываний. Иногда он даже комментирует и искренне удивляется тому, о чём мы пытаемся петь. Хорошая тропа заканчивается: дальше у нас с братом не хватает ни дыхалки, ни песенного запаса, чтобы продолжать. Всё чаще приходится идти по открытым участкам болот. Деревьев вокруг становиться меньше. Мы движемся относительно прямо: сквозь редкий заболоченный лес идёт длинная просека. Тропа, ведущая нас от Кушника через лес, заканчивается на краю гигантского болота. В этом месте установлен аншлаг с изображением карты-схемы местности. На нём показаны избушки и тропы. Сориентировавшись, Ваня обращается к Диме: С полной уверенностью пойти по верхней тропе, начинаем движение через болото. Иду первым, веду за собой ребят. Продолжаю встречать следы прошедшего перед нами человека. На обширной, поросшей низкой травой болОтине, обнаруживать их становится всё сложнее. Еле заметные, на большом друг от друга расстоянии, по болоту расставлены невысокие жерди с привязанными на них уже выцветшими бледными тряпками. Смотрю на часы: вот уже двадцать минут мы никак не можем перейти это болото. Перед самым выходом из болота, у кромки леса, попадаем в угрожающую топь: под нами всё трясётся и двигается, сапоги проваливаются больше обычного. Медленно обходя это место по краю, наконец, достигаем суши. Продолжаю вести ребят по чьим-то еле заметным на мху следам. Болота настолько огромны, что те небольшие участки с невысоким и редким лесом, которые встречаются на пути, кажутся островками суши посреди бескрайнего океана. Следуя вдоль них, мы совершаем ещё два небольших перехода. С того момента, как отошли от аншлага, прошло уже около полутора часов. Наконец, подходя к очередному островку с лесом, я полностью теряю ведущий меня след. Кажется, все мы понимаем, что что-то идёт не так. Все начинаем заметно нервничать. Мне не хочется выяснять с братом отношения. Поэтому я скидываю рюкзак и иду есть морошку. Мы набрели на целые заросли. Большинство ягод ещё не поспели: вкуса не чувствуется. Зато занятно хрустят на зубах. Впрочем, мне удаётся найти и несколько вызревших ягод. Мягкие, ароматные, они как маленькое лесное чудо поднимают настроение. Забрасываю на спину рюкзак и, готовый пустить вперед Ваню с навигатором вести нас, прохожу несколько шагов по зарослям морошки вдоль болота. К большой своей радости обнаруживаю уверенно читаемую тропу, тёмной торфяной полоской убегающей по низкорослому подлеску. Некоторое время иду по ней, пока лес снова ни заканчивается, и снова ни начинается болото. Ещё больше удивляюсь, когда невдалеке замечаю настоящую, наезженную по мху, дорогу. Дорога! Дорога здесь, на болоте, не радовать не может. Кто бы мог подумать, что по болоту вообще можно на технике ездить! Кругом лишь мхи да топи. Иногда даже открытые участки воды встречаются! Медленно идём по наезженным колеям, а я всё думаю: Изгибаясь серпантином, дорога идёт то вправо, то влево, огибая островки леса и следуя вдоль них по более сухим местам. Всем нам кажется, что мы проходим много лишнего расстояния: так часто меняется направление движения. Наконец, дорога неуверенно заходит сначала в редколесье (какое-то время ещё пересекает небольшие проплешины болот), а затем и в лес. Двойная колея в какой-то момент сливается в одну и дальше продолжает уже идти в виде хорошо обозначенной тропы. Лишь изредка тропа вновь раздваивается, и мы видим, как трудно было здесь передвигаться технике: лежащие поперёк упавшие деревья сильно искрошены колёсами. Через некоторое время замечаем, что направление нашего движения – исключительная прямая. Сегодня, как и вчера, на нашем пути, в лесу (чаще возле ручьёв), встречаются костровища. Иногда рядом с ними располагаются очищенные от мусора места под палатки. А на тропе, по которой идём сейчас мы, до сих пор продолжает встречаться чей-то неуверенный след. Время – далеко за полдень. Организмы наши начинают уже навязчиво просить энергетической подпитки. Мы же (как обычно) оттягиваем обед сначала до одного ручья, затем до следующего… Идём, идём, идём… Спасаясь от монотонности и однообразия, мысли вдруг сами собой начинают анализировать происходящее, переливая из пустого в порожнее: Подходим ближе, остаётся меньше (оптимистично)!.. – Так, должно быть, думает разумная составляющая. Ага, вот и оппозиция нарисовалась! Конфликт импульсов, посылаемых желудком, и теми, что образует разумная составляющая, рождают противоречия... В голове сумятица и бардак. Что делать?! Как поступить? Остановиться и развести костёр или идти до победного – дальше?! Ногам же, похоже, до печальной монотонности и однообразия мыслей нет никакого дела. Наши одиннадцатые работают как часы, уверенно и настойчиво продолжая выносить из болотистых таёжных дебрей Приполярного Урала. Рассекая лес, кварталка туго натянутой струной указывает направление к цивилизации. Ныряя во влажные овраги, поднимаясь на скользкие, сплошь поросшие мхом небольшие возвышения, по кротчайшему пути тропа ведёт нас к Печoре. Поддавшись размеренному темпу шагов, мысли так же внезапно (как они начали истерию по поводу необходимости устроить обед) меняют тему и уже менее эмоционально продолжают анализировать более глобально: Я веду за собой ребят и нахожусь, словно в коматозе. Из этого медитативного состояния меня выводит внезапно попавшийся на глаза бледный потёртый тент. Впереди и чуть справа от тропы, на относительно ровном пяточке, под разлапистой сосной стоит небольшая палатка. Возле неё – приставленная к стволу дерева ручная, двухколёсная тележка. Совсем замолкая, тихо проходим мимо. Несколько раз оборачиваемся, приглядываясь к мирно стоящей одинокой палатке. Из неё так никто и не показывается… Ещё какое-то время монотонно бредём по тропе. Скоро на пути начинают попадаться свежие зарубки. Среди них нам удаётся найти и несколько совсем древних, еле заметных, уже успевших почти полностью зарасти. Иногда для большей заметности на зарубки красной краской нанесены метки. Подходим к развилке: здесь тропа раздваивается. Тропа поднимается в гору и проходит сквозь густой ельник. Зарубки продолжают сопровождать нас по ходу движения. Наконец, выходим на свет. Пройдя ещё несколько метров по густой траве, вываливаемся-таки из таёжных дебрей на хорошо обозначенную грунтовую дорогу. Обращаю внимание, что заход на тропу с дороги никак не обозначен. Найти его практически не возможно. Ещё некоторое время стою на дороге и пытаюсь сориентироваться. В обратном направлении дорога идёт под гору и заканчивается густо поросшей осокой болОтиной. Брат соглашается, и мы уже совсем в приподнятом настроении быстрым шагом продолжаем движение по дороге. Помимо грибов, на пути нам часто попадается различный мусор: фантики от конфет, пустые сигаретные пачки, изношенные автомобильные покрышки. Вдоль обочины, в некотором отдалении от дороги, почти на одинаковом друг от друга расстоянии (метров 7-10), насыпаны невысокие хвойные кучки. По твёрдой и просторной дороге двигаться куда приятнее и веселее, чем ломиться по болотам и буреломам. Теперь мы идём до первой воды и дров… Идём… Бежим… Мы – все это заметили – теперь передвигаемся раза в два быстрее, чем шли в последние два дня. В наш размеренный топот ясно добавляются скрипучие звуки мокрых голых пяток о резину сапога. Я вновь осознаю, что почти весь день иду с мокрыми ногами (утренний дождичек напоминает о себе). Насквозь промокшие, носки вновь сползли с ног. Пока двигаюсь, хлюпанье в сапогах мне даже приятно и доставляет некоторое удовольствие. Теплотой обдавая стопы, выдавливаемая влага шумно журчит в резине. Доходим до обозначенных кустов. В этом месте дорога сильно заболочена. Высокая осока сильно вмята в глубокие колеи, доверху заполненных водой. К ручью выходим минут через пять-семь, после заболоченного участка дороги (17.00). Мутная вода поначалу смущает нас. Но это смущение длиться недолго. Мы слишком голодны, чтобы снова пройти мимо и пуститься в путь до «очередного», «следующего» ручья. Преодолев крутой спуск и подъём на броде через медленный мутный поток, выходим на разъезженный техникой большой пятак дороги. Сбрасываем рюкзаки и разбегаемся в поисках дров. На берегу ручья в низине растут высокие березы, с которых береста отслаивается сама собой. Надрав целый ворох, возвращаюсь к ребятам. Ваня притащил большую сушИну и сосредоточенно рубит её на части. Дима нарвал сухих мелких веток. Нагнувшись над ними, он пытается развести огонь. Бросаю ему бересту – дело пошло быстрее. Наш костёр мигом разгорается. Вода в котлах начинает шипеть и испаряться. Только теперь я начинаю ощущать неприятный холод в ногах. Пока шёл, было тепло. Сейчас же мне просто адски холодно. Острая боль пронзает ступни. В мыслях лишь одно: согреться! Прошу у Димы сланцы и иду к ручью мыть ноги. В моих сапогах – настоящее болото!!! Пока готовиться наш традиционно-запоздалый обед, успеваю немного согреть сапоги и просушить носки. Ребята окружили костёр и, в надежде подсушить влажные штаны, поворачиваются то одной, то другой стороной к источающему благостное тепло огню. Обедаем. Когда начинаю разливать чай, Дима в очередной раз интригующе лезет в нутро своего изрядно похудевшего за время похода дохлого слона. И уже в мыслях продолжаю восхвалять заботливость и предусмотрительность Димы: Через полтора часа (18.30) сытые и подсушенные, продолжаем движение по дороге, которая становиться более заросшей и влажной. Вновь иду первым. Собирать на себя прохладную дождевую влагу с высокой (1,5-2 метра) травы не охота очень! Перед нами по дороге проехала машина и примяла массивными колёсами бОльшую часть травы. Чтобы избавить ребят и себя от намокания на последних метрах пути, идя по широкой колее, сбиваю веткой со склонившейся у нас на пути травы крупные дождевые капли. На пути нам встречается разлившийся на всю дорогу некогда мелкий ручей. Мерею его глубину – сапог по края уходит в мутную воду. Скоро подходим к ручью Вертный. В этом месте его ширина достигает метров пятнадцати. Поток воды медленно течёт по размытому руслу. Аккуратно, не торопясь, переходим ручей и поднимаемся в крутой подъём. Выходим на песчаную дорогу, идущую через сосновый лес: до деревни остаётся несколько сотен метров. В этом месте почти перпендикулярно той, по которой мы движемся, в сторону на северо-восток уходит дорога. На дереве, стоящем на развилке, приколочена уже ставшая для нас родной карта-схема троп и изб района д. Аранец – хр. Сабля. Идём по дороге ещё минут пять: становятся видны первые постройки окраины деревни. Первое, что привлекает наше внимание после выхода из леса, это Печoра. Таких больших рек нам удаётся видеть не часто. Да что там! В нашем Крае с ней может сравниться только Кама. Но и водные просторы Камы мы наблюдаем раз в несколько лет. А поэтому с открытыми ртами, стоя на высоком берегу, мы осматриваем гигантскую реку. Её ширина поражает и завораживает. Здесь даже судоходство развито: обозначая фарватер, на поверхности воды колышутся бело-красные буйки. Отсюда они кажутся нам разноцветными точками. Мы даже не сразу понимаем, что это буйки, и долго всматриваемся в них. На берегу этой величественной реки расположилась неказистая маленькая деревушка Аранец. Подпираемая с востока огромным полем, она словно сползает в реку. Медленно проходим через Аранец по единственной улице. Деревня словно вся вымерла: на улице – ни души. Дружелюбные собаки провожают нас заинтересованными просящими взглядами. Когда проходим возле одного из домов, случайно замечаю, как из маленького окошка сквозь мутное стекло на нас смотрит бородатый мужчина. Уже почти в конце деревни встречаем юношу, идущего нам навстречу. Он по-деревенски даже летом одет в фуфайку и резиновые сапоги. Здороваемся с ним и идём дальше. Мы намерены пройти ещё километров пять до следующей деревни, Конецбор. Оттуда до города Печoра ходит рейсовый автобус. Почему-то никто из нас не решается уточнить у местных, правильно ли мы поступаем. Поднимаемся вдоль берега по некрутому склону. В самом конце деревни стоит массивный каменный дом с большой баней. Все строения окружены высоким забором. На решётчатых воротах – надпись: Усадьба Аранец. Здесь недолго задерживаемся. Снимаем рюкзаки и смотрим на восток: на горизонте в розовых лучах закатного солнца нашему взору открывается весь хребет Сабли. Зачарованные, мы стоим и наслаждаемся видом Сабли. Какие же всё-таки горы красивые! На них можно долго смотреть, получая истинное удовольствие от созерцания. Вечернюю картину дополняет величественная Печoра, тёмным широким потоком текущая внизу.  По крутому косогору спускаемся к небольшому притоку Печоры, ручью Большой Аранец. Он отсекает деревню от Большой земли с запада. Ручей достаточно широкий, чтобы его просто перепрыгнуть, и глубокий, чтобы, не промочившись, перейти его. Некоторое время пытаемся найти брод. Возвращаемся в деревню и скидываем рюкзаки неподалёку от Усадьбы. Смотрю на часы: начало десятого. Решаем оставить Ваню с вещами и вдвоём с Димой пойти по домам. Местных на улице так и нет. Лишь изредка где-нибудь на другом конце деревни быстро пробежит какой-нибудь невзрачный абориген в фуфайке и тут же спрячется, скрывшись среди мрачных деревянных построек. Стучимся в одну, вторую, третью дверь… Все избушки – на клюшках. Собаки возле дома нет, поэтому безбоязненно иду по дощатому тротуару. Подхожу к окну и громко стучу по стеклу. Дверь мне открывает смуглая чуть полноватая женщина с короткой стрижкой. Первые слова заставляют меня вслушиваться в её речь. Она, явно, говорит на местном, непонятном мне, языке. Прохожу на веранду. Дима остаётся где-то у калитки на улице. Пока Татьяна ходит за сотовым телефоном и организует нам транспорт, из дома на веранду выходит её подвыпивший муж. Худой и в усах, в традиционном домашнем одеянии, в тапочках на босу ногу и навеселе, он производит впечатление любящего приложиться к огненной воде истинного дегустатора. Некоторое время мне приходиться отражать иногда совсем непонятные, а порой нескромные, вопросы Михаила (так его зовут). Раздаётся тихий стук в дверь веранды. Михаил открывает. На пороге с робким выражением лица стоит чуть задумчивый и слегка напуганный Дима. Дима присаживается напротив меня в кресло. Я сижу, держу на колене большого рыжего кота и усердно глажу его по спине. Михаил продолжает «кормить» нас байками местного производства. Наконец, возвращается Татьяна. Удивляюсь, как она всё быстро организовала. Вспоминаю разговор с пермяками, с которыми ехали в поезде до Инты и вместе забрасывались в Парк. Они как раз рассказывали и тоже сильно удивлялись сарафанному местному радио. Только в их случае местом действия был, кажется, Алтайский Край. Возвращаемся с Димой к Усадьбе, около которой оставлены наши рюкзаки. Нас встречает Ваня и местные дедок с внучкой, которые быстро уходят. Через двадцать минут брат Татьяны уже везёт нас в лодке вниз по Печoре до деревни Конецбор. В последний раз смотрю на внушительных размеров хребет Сабля, который скоро скрывается за поворотом реки. Пока едем на лодке, наш водитель молчит и сосредоточенно правит. Высадив нас на берег, он берёт обещанные ему двести рублей и просит добавить сотню до бутылки. Все мы рады такому стечению обстоятельств: очень удачно встретили Татьяну. А поэтому добавить лишнюю сотню сверх обещанного легко соглашаемся. После расчёта, нашего водителя лодки словно прорывает. Видимо, чувствуя скорое блаженное возлияние огненной воды, уже ощущая её пьянящее действие на голову, он сам вызывается проводить нас до остановки. По пути рассказывает занятный случай из жизни, как умудрился перевезти целую кучу городских в своей лодке за раз. Утопив её в буквальном смысле по самые борта, каким-то чудом удалось ему не черпануть воды и не перевернуться. К автобусной остановке, на которой стоим, тихо шурша шинами, скоро подъезжает тёмная иномарка. Описав перед остановкой окружность, она останавливается около нас. Из машины выходит представительный пожилой, но бодрый, мужчина и открывает багажник. Всё время в пути рот нашего водителя не закрывается ни на минуту. Мы внимательно слушаем интереснейшие и ужасающие факты из жизни Юрия Александровича, боясь прерывать его интереснейшие монологи, поэтому лишь перемигиваемся. Случайно ловлю себя на мысли, что и наши рты не закрыты, хоть мы и молчим: «А ведь, действительно, очень увлекательно рассказывает! Бывают же такие разговорчивые люди! Не просто болтуны, но Болтуны, которые захватывают всё твоё внимание. Он просто очаровал нас!». Перескакивая с темы на тему, Юрий Александрович, впрочем, очень умело повествует о том, чем занимался, когда работал. Не забывает ни одной мысли, от которой отвлёкся, отвечая на наши робкие вопросы: как охотился на медведей и волков, как спасал бурильщиков нефтяных скважин от радиационного излучения (помогал в поисках изотопного анализатора), как вывозил засыпанные лавиной тела туристов из-под Сабли… Время в пути пролетает для нас совершенно не заметно. Уже поздним вечером, в конце одиннадцатого часа, Юрий Александрович умело паркует своё авто возле железнодорожного вокзала. На прощание он даёт нам номер своего сотового телефона и обещает помочь, если нужно будет переночевать в Печoре. В кассе узнаём расписание поездов и покупаем билеты на обратный путь: ребятам ехать в Красновишерск, мне же – в Усинск. До Кирова билетов нет, поэтому Ваня берёт – до Сыктывкара, железнодорожного аппендикса Республики Коми. Как-нибудь от туда уже придётся добираться на перекладных. У нас есть немного времени. Решаем переложить вещи и перетрясти рюкзаки. Ваня с Димой успевают даже воспользоваться местной душевой кабиной. (Да, да, такая услуга здесь предоставляется!! Об этом нас вовремя информирует один из сотрудников вокзала!) В 00.53 провожаю ребят на поезд до Сыктывкара (скоро и мой, в 01.40). Просидев полтора часа на вокзале, пересиливая сон, наконец, слышу благостное для себя объявление. Неспешно выхожу на перрон, нахожу по номеру свой вагон стоящего на первом пути поезда. Взбираюсь с рюкзаком на крутые металлические ступеньки и начинаю протискиваться по узкому коридору купейника. Из другого конца вагона на меня идёт небритый, одетый не по форме проводник кавказской внешности. Уточнив у него номер вагона, быстро осознаю, что залез не в тот поезд. В очередной раз взбираюсь в вагон. Нахожу место, прописанное в билете. Людей едет мало, а поэтому, забросив рюкзак наверх в багажник, как барин занимаю всю полку. Поставив будильник на время прибытия (Усинск – конечная остановка), с благостными мыслями о прошедшем походе тут же проваливаюсь в сон: Просыпаюсь чуть раньше. За окном уже видны знакомые пейзажи. Усинск встречает меня солнечным чуть прохладным (плюс девять) утром. Поход окончен! Было здорово! Дядька Женька, мы это сделали! «Пойти подальше – позЫрить покрасИвее!» «Понимаешь, это странно, очень странно, Мне часто в голову приходит мысль (особенно в походах): совсем не важно, где ТЫ ЕСТЬ! Можно находиться на высшей точке Урала, а можно выйти за город (просто идти по дороге с рюкзаком за плечами)… В конечном итоге значение имеет лишь путь, лишь движение, лишь осознание того, что ты на маршруте... а где – уже не важно. Так стоит ли, задаюсь я в эти минуты вопросом, куда-нибудь далеко уезжать?.. Часто я ловлю себя на мысли, что там, в Тайге, я чувствую себя как дома, словно я уже бывал здесь. То ли это от того, что обстановка располагающая, то ли еще от чего, но... видимо, в эти минуты просто меняется осознание действительности. Должно быть, в этом – Всё. К этому стремятся путешественники, но даже не за новыми для себя чудесными видами... Чувствовать себя иначе, чем обычно – вот то, что нам надо! … но и нет: где быть – тоже важно! Уезжать – тоже стОит!! Цель похода должна быть… И Она должна быть достигнута!!! Достигнутая Цель во много раз усиливает ощущение и переживания от самого Пути. Новые чудесный виды никогда не перестанут очаровывать и манить… Так будем же жить девизом, который был лишь пожеланием друга другу на Новый год: «Пойти подальше – позЫрить покрасИвее!». Таблица ходового времени:
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
