|
30 декабря Потрясающее времяпрепровождение, по барабану вообще всё, что осталось позади в переполненной вопросами и делами цивилизации. Проезжаем Телецкое озеро, посёлки Артыбаш и Йогач. Перович штурмует перевал Обого. «Обого» – так здесь называют с древних времён священные перевалы. Пока ГАЗель нагружена нами и нашими рюкзаками, энергии на перевал у неё предостаточно. Хватило бы потом, когда мы, такие все из себя энергичные, вывалимся из газельного тепла в алтайскую зиму, а Петрович поедет обратно порожняком. Ну, да он тоже жуть энергичный – дальнобойщик ещё тот: за трое суток поспал всего часа четыре. С перевала спускаемся до нежилого посёлка Обого в 35 км от Артыбаша. Пыжимся вдоль р. Пыжа километров 7 и дальше вверх вдоль р. Эвий по лесовозной дороге, которая проспектом тянется якобы куда-то до вырубки. И вот тут-то Петрович конкретно буксует на скользком подъёме. Встали. Вниз откатываем прицеп. Вниз спускается ГАЗель. Сверху нас уже созерцают три лесовоза, ждут, что очистим дорогу. Лесовозов поражает не столько наша отчаянная ГАЗель, сколько её авантюра с прицепом. Покрутили у виска и, гружёные необхватными в диаметре комлями, проутюжили в сторону цивилизации. А мы… здесь мы будем ночевать. Аккурат слева идеальная поляна: речушечка (на карте обозначена как р.Тажирвах), сушины отменной горючести, звездящиеся звёзды. Мы явно конкретно на юге. Переместились за три дня в пространстве так, что Вселенная смотрит теперь на нас под другим, неуральским углом: небосвод повернулся против часовой стрелки. Пояс Ориона почти вертикален. Большая Медведица уткнулась ручкой в горизонт. С елок свисает седой мох, то бусами, то кружевами. Где-то должно быть ощущение, что это уже Алтай, но пока лишь где-то. Обживаем палатку, мы её первые жильцы. Палатка сшита на заказ год назад перед походом на ГУХ, но прошлый поход она просачковала в кладовке клуба, равно как и весь последующий календарный год. Пришёл её срок превращаться в Дом. Сашина печка добросовестно обогревает нас, наше настроение, надежды… И вскоре квартами и октавами из угла в угол начинает переливаться многоголосный храп. 31 декабря Снега в лесу пока немного, зима будто только начинается. Ощущение, что попали то ли в позднюю осень, то ли в раннюю весну. Под робким снежным ковром бонус – ягоды брусники и черники. Не подснежники, конечно, но этак к вечеру набредём и на костёр с двенадцатью месяцами. Как-никак, надвигается Новогодняя ночь. - Эх, сейчас бы рюмочки протирал на кухне, – это Андрей. - «Полосатый рейс» бы смотрели, – это его жена Таня. - «Иронию судьбы», – это я. 
 
 Ближе к сумеркам находим неровный, но пятачок на полочке слева от Эвия. Высота 1225 м. Тут и бум встречать Новый год. Скромненько, рационально, – подъём в 7 утра и двигать дальше. Успели-таки напакостить в уходящем году: прожгли в палатке дыру диаметром аж сантиметров тридцать три. Халявно натянули у палатки один угол, натяжка рухнула, палатка опала, задела разгоряченную печку, в момент – дыра. В предновогодней канители шьём заплатку. Этакий новогодний декор на потолок. 01 января - Где-то слышно поезд? Потянулись облака. Сегодня радиалка под перевал Эвий – на весь световой день коллективная разведка-тропёжка. Ничего себе так подъёмчик! Зигзагами пробираемся вверх, – ощущение, что час за часом – нисколько не выше. - Вы считаете повороты? – Валерино предложение. Да уж, вот повороты мы чё-то не считаем. Периодически всех на них заносит, ладно хоть без рюкзаков. - А мне нравится так гулять! – Маринин восторг. - Зачем мы кошки так просто тащим? Может, их к лыжам присобачить? – Таня думает секундочку и рожает на свет божий суперский окказионализм лыжкины кошки! С такой отдачей по скользкому снегу, правда, хочется к лыжам примастрячить кошки. Лыжкины кошки – у кого отдача до неприличия сильная – сочиняются из подручного материала, просто мотаешь на колодку верёвочки или репики. У кого отдача послабее, упираются без репиков, то бишь без лыжкиных кошек. С самого утра я первый раз в жизни мечтаю о гороховом супе. В других обстоятельствах я бы, конечно, предпочла помечтать о другом супе, но сегодня по раскладке на ужин гороховый. Суп… Ну, а пока время от времени тянем друг у друга из термосов чай. Поднимаемся на высоту, с которой хорошо видны вершины дальних гор. С каждым нашим зигзагом по склону вид всё шикарней, и с каждым зигзагом горизонт успевает сменить палитру красок и света. О, добрый-добрый Евгений Михалыч! Он наконец-то даёт отмашку спускаться вниз. Гигантский слалом с небольшими завалами на бок и мордой в пушистейший снег, навстречу Эвийскому бурелому и гороховому супу. Саша и Андрей тем временем уходят ещё выше смотреть, как там дальше, есть ли место для завтрашнего базового лагеря. Типа того, завтра наш мазохистский вполз на взлёт пройдёт вторым дублем, но уже с полной выкладкой. Угу… в то, что мы завтра взмахнём рюкзачки туда, куда еле втащили сегодня самих себя, верится с трудом. Где-то в подкорке светит только мысль, что Евгений Михалыч – великий стратег, и раз уж он считает, что взмахнём, то считает так небезосновательно. Кошки закапываем в снег, чтобы не челночить их сегодня в лагерь, а завтра снова сюда. Пусть пока поживут здесь, здесь сегодня будет Кошкин дом. Обратно в лагерь, чтобы не снимать лыжи на прибрежных Эвийских буераках, как это свершилось утром, лыжим прямо вдоль поймы ручья. Приходим затемно. Родная, осунувшаяся за световой день без нашего тепла палатка. Гиперболами проступают яма, в которую скатывается Марина, «лежачий полицейский» под боком у Тани, кратер под печкой. Домовничаем на вторую ночёвку: дрова, кухня, суп, Валерин комплекс восстанавливающей гимнастики. Вкусив сполна жизни сельдей в палатке-бочке, Слава решил потеснить кладку дров на входе и занял барский квадратный метр между печкой и дверью. 
 02 января Слава ломает дюралевую палку, они с Андреем ее реанимируют, пока мы корячимся по бурелому и начинаем вполз на взлёт к перевалу Эвий. К вечеру Слава сломает вторую палку. Ещё одна реанимация – и теперь они у него обе заслуженные. Никому особо не верилось, что поднимемся с рюкзаками на сегодняшние 1793 м. Поднялись, набрали 800 м, по вчерашним протоптанным зигзагам, почти во вчерашнем графике. Крайний траверс на выбранную вчера Сашей и Андреем мульду. И даже прилично времени остаётся от светового дня на добротно-горизонтальное вытаптывание мульды под палатку. «Оленим» плацдарм грациозными движениями бедра, лыжами сметаем снег под уклон. Медитативное занятие. Особенно при понимании, что в это время мужчины рьяно валят сушины, пилят их на дрова и заморачиваются с благоустройством кухни. Сегодня кухня Берендеева – среди необхватных, косматых кедров. 
 Кто-то, кстати, после вчерашней разведки обещал здесь на мульде горы кедровых шишек. Можно сказать, эта мечта об орешках грела и маячила под горизонтом перевала весь сегодняшний ходовой день. Но пока мы сюда шли, снегом перемело всё белым-набело. Верю, что шишки были, но теперь вокруг только снежное покрывало. К ночи метёт всё сильнее. Палатку мы уже обжили. У нас появился бар «У кола», в котором на завтрак и ужин можно перехватить сахар, сыр, плюшки и сухари. О том, чтобы дрова в печке «помешивали» своевременно, заботятся Валера и Евгений Михалыч. К заплатке на потолке привыкли. 03 января Всю ночь буянил ветер, но к утру приугомонился, горы радуют красками восхода. И возрождается надежда, что ветер настряхивал с кедров новых шишек. 
 Снимаем лагерь и уходим в сторону цирка г. Ямбош. Высоту не теряем, не набираем. Озеро. За ним начинаются фирновые склоны. Таня вдруг подметила, что кругом чирикают птахи. На Урале в январе разве что ворон раскричится. А здесь с каждого кедра – не хор, так соло. 
 
 О, Марина собирает кедровые шишки по ходу пьесы, их тут и правда горы. Шишкособирательством заражаемся и мы с Таней. И вообще день получился шишковый: новый базовый лагерь поставили рано, и не жить не быть, натурально на кедровой плантации. Чуть выше озера, между вершинами 2030,2 и 2335,5. Пока мужики пилили, кололи, колдовали чай, ходили в разведку, дамы насбивали с кедров полные мешки шишек. Поэтому после ужина развлечение в палатке было обеспечено: три девицы под колом сели поздно вечерком… шелушить смоляной урожай. Марина – самая продуманная – шелушит в перчатках. Мы с Таней искоса поглядываем на грозди перчаток, которые сушатся на колу: чьи бы дюзнуть и по дружбе извозить в смоле. После дюжины шишек понимаю, что поздняк метаться – к пальцам рук уже липнет всё: остальные шишки, другие собственные пальцы, кружка, топор. Я – Смоляной бычок, Таня – Волшебный гусь, Марина – перчаточник Копперфильд. Оба Андрея – в помощь. Шишки дошелушили. Смола толком не стирается ни спиртовыми салфетками, ни бальзамом Прикамским, ни волшебными кремами. Зато орешки радуют количеством. Радуют и одновременно пугают: похоже, рюкзаки от съеденной гречки и сухарей легче не станут. Свято место за спиной пусто не бывает. 04 января Утром выбрались из палатки – разговаривать невозможно, ветром и снегом залепляет и нос, и рот. Понятно, что восхождения сегодня не будет. Андрей и Слава – в разведку на р. Учал. Саша и Валера – туда же. Туда же Евгений Михалыч мечтал утащить и остальных, но строптивые дамы потребовали продолжения банкета: отправились гулять вокруг озера по кедровому огороду за орешками. Хапуги! Сбрасывать по крутым лесным лабиринтам 400 метров, чтобы потом набирать их снова – не-е, можно мы по шишки? Вечером такие все из себя неуставшие – много пели и снова шелушили смоляной урожай. 
 Вот в дневнике всё про шишки да про орешки. Забегая вперёд, напомню: умные люди, типа главы республики Алтай, аккурат в самом начале 2014 года, сразу-таки после нашего похождения с восхождениями, постановили назначить кедр официальным брендом Северного Алтая. Мы не против – резонный выбор! 05 января 
 На лыжах набираем высоту до курумных россыпей. Лыжи снимаем и вяжем к одинокому низкорослому кедрику. Теперь пешочком. Снежник – в кошках. Средний курумник – кошки обратно по рюкзакам. Поднялись в пояс леденящего ветра. Пуховики, балаклавы, маски. Курум – и средний, и крупный. Где-то вприпрыжку, где-то в раскорячку да с оступами. Марина согнула на камнях палку. Каменная гряда так и потянется до вершины, уже без снежников. Хорошо, что с кошками колдовать больше не надо – без варежек руки от мороза сводит в считанные секунды. Крайний взлёт – вершина. И ветер, ветер, ветер – посягает на носы, щёки, руки. Мордочки превращаются в снежно-ледяные морды. Гламурно. 
 Когда сверху открывается вид на горы, … останавливается время. Стягиваются в одну точку и прошлое, и настоящее, и будущее. Из этой точки по невидимым меридианам расходится переборами вершин и седловин пространство. Куда ни поведи взгляд, уходит это пространство за горизонт, уходит и стягивается, обратно словно в центр мироздания – точку, где стоишь и живёшь ты. Величественная, непреходящая, красивая и гордая горная страна. Алтай! 
 06 января 
 
 Совет стаи решает прекратить подъём и спускаться вниз. К Ямбошу надо всё-таки подходить с востока, по восточному ребру. Солнце в зените висит над горизонтом – у нас ещё есть время собраться и перенести базовый лагерь. Уходим на Эвийскую мульду, покинутую нами три дня назад. Шагаем, между прочим, гордо мимо кедровых шишек. Похоже, насобирали их вволю. Рюкзак уже еле упихивается и застёгивается… К орешкам добавляются ещё и килограммчики булыжничков на книжную полку. Вечером дежурили Саша и Андрей, варили борщ! Надо сказать, мы правильно придумали на все ужины похода только пакетный суп с самделешными овощами и мясом. Вечером суп – в самую десяточку. Борщ в тот вечер был самым запоминающимся за весь поход. Только что снятый с костра, пышащий ароматами мяса, морковки и свёклы, он … залил-затопил нашу палатку. Залил-затопил этими самыми мясом, морковкой и свёклой – у котла лопнула ручка. Валера резко пожертвовал какую-то тряпку, в ход пошёл снег – собрали борщ, вымели наружу. На полу осталось живописное пятно цвета бордо. К счастью, в котле борща тоже осталось прилично. Его успели поймать и съесть. 07 января Авторский запечатлизм Андрея Идем без кошек по каменным россыпям. Справа гребень круто обрывается в северо-восточный цирк Ямбоша. С набором высоты ветер усиливается. Подходим к крутому взлету гребня. Пора надевать кошки, да и пуховки тоже. На руки надеваю две пары рукавиц, но и в них рукам не жарко, ладно хоть не обмерзают. После преодоления крутого взлета открывается весь предстоящий путь на вершину. Предстоит достаточно пологий и длинный путь до предвершинного купола. И временами, когда ветер не пылит снежными флагами, можно рассмотреть триангуляционную вышку на самой вершине. Снега почти нет, весь выдут ветром. Скрежещем кошками по камням. Снимать и надевать их на таком ветрюгане нет никакого желания. Вот наконец и крутой склон предвершинного купола. Держим курс прямо на вершину. Осталось 120 м крутого твердого фирна. На таком склоне нужна страховка. Достаем веревку – сейчас мы быстро пробежим остаток пути, казалось бы. Неуклюжими руками медленно разматываю веревку. Как все медленно получается, расправить, завязать узлы, вбить ледоруб, вщелкнуть карабин для страховки! Подъем в три такта. Вбить в склон ледоруб, вбить кошку, потом другую. Снизу команды «Веревки осталось 50, веревки 10, веревки 5». Вбиваю ледоруб, организация страховки. Кричу: «Страховка готова!». В ответ команда: – «Выбирай, пошел, страхуй». Так и хочется в ответ крикнуть: – «Сам пошел…» Мы такими темпами быстрее вымерзнем, чем доберемся до вершины! Но не зря мы вступили в гонку со временем – у нас еще есть запасной вариант. Идем траверсом до южного гребня – самый пологий подъем на вершину идет по нему. На наше счастье, выход на южный гребень облегчает снежная полка. И вот она – Вершина! Вокруг на несколько километров нет ничего выше. А вдалеке возвышаются более солидные и более неприступные горы. Но это в следующий раз. А сейчас быстро фотографируемся и синхронно произносим одно и то же: «Валим отсюда». Спуск по пути подъема. Какой же он долгий! Когда мы успели столько пройти? Подходим к крутому спуску. За перегибом направление спуска не просматривается, помогают сориентироваться оставленные нами следы от кошек. Даже нафигатор не нужен. И вот мы в нижней части гребня. Можно снять кошки. Ветер уже не такой сильный. Уже можно рассмотреть чахлые кедры, где мы оставили лыжи. На лыжах быстро подкатываем к лагерю, стараясь уложится в контрольный срок, в случае нарушения которого наши товарищи должны броситься на поиски, нам на помощь и мы должны будем получить справедливый нагоняй. В лагере в палатке остальная часть команды в полном составе, в огне и в дыму борется с «Буратиной». Про «Буратино» – чуть позже. Семёрка менее отважных, но не менее жизнерадостных, в этот день поднялась параллельным маршрутом на соседнюю безымянную вершину 2351,2. Без эксцессов, без напряга – в своё удовольствие. День замечательный! 
 Евгений Михалыч время от времени связывался по рации с Андреем и Сашей, мол, где они там и как штурмуют Ямбош. Их обоих, превратившихся в две медленно перемещающиеся по бело-ослепительным склонам чёрные точки, мы так и не теряли из виду, ни на ребре, ни на предвершинном куполе. Когда ребята уже прошли весь траверс на южный гребень, мы ушли в лагерь.
В лагере – дозаготовка дров. Заваленный накануне кедр изначально обещал солидный объём поленьев на ночь. Мы с Таней так мечтали внести свою лепту в заготовку дров! Выбрали лучшую пилу, с самым суперским настроением принялись за работу. Но кедр не пилился, пили его хоть как! Мы пилили его и ласково, и рьяно, и со смехом, и со слезами, уговаривали, угрожали – ну, никак. Потом он вдруг начал ещё и вонять – короче, сопротивлялся, как мог. Валера метко обозвал его мумифицированным трупом Буратино. Слава, который не верил, что Буратино не пилится, даже бросился пилить его сам, и мы в результате Славиного упорства даже заимели три Буратинных чурки на дрова. Андрей упорно пытался наколоть эти чурки на поленья, и даже наколол. Но вскоре заваленный кедр решили оставить в покое и переключились на другой, менее строптивый. Вот, видимо, этот самый Буратино и задал нам всем на ночь заморочек: он не хотел разгораться в печке. Ни за что. Дымит, воняет, но не горит. Воспитывать его получалось разве что у Саши. А под утро… 08 января Примерно в это время, прокручивая в памяти все моменты нашего похода, мы придумали название для будущего дневника: Огонь (про дыру в потолке), борщ (про потоп цвета бордо) и жестяные трубы (про кедровую возгонку). Трубу вычистили. Сегодня – гигантский слалом вниз с перевала Эвий. Возвращаемся тем же путём, и даже угадывается наш недельной давности след. Глубоко врезавшийся в склон, заметённый теперь снегами и ветром – по нему, вспахивая его новыми следами лыж и ямами от завалов, скатываем вниз себя и рюкзаки. Уходим на высоту 1200 м. 
 С Новогодней стоянки тибрим оставленные неделю назад бурундучкам припасы продуктов. У бурундуков, оказывается, тоже развито чувство товарищества: они до нашего полиэтиленового лабаза на ветке кедра так и не добрались – оставили нам наши и сыр, и колбасу, и сухари. Уходим на ночёвку вдоль р.Эвий чуть ближе к Тажирваху. Завтра нас там ждёт Петрович. Крайняя ночёвка в Алтайской зиме. Гитара: Марина, Таня, Андрей, Саша – по кругу, по настроению. Остальные – кто слушает, кто поёт, кто кемарит – тоже по настроению. Ночью что-то огромное рухнуло вдалеке, грохнуло не на шутку, земля секунд на пять заходила ходуном. Кроме как на лавину, подумать не на что. 09 января День по погоде шикарный! В такую погоду да не вниз бы, а наверх! Виды с вершин, наверно, сегодня способны пронять закоренелых флегматиков. Но мы уже капитально ниже тех самых над уровнем моря, откуда открываются горы и горизонты. 
 И снова с-лыжный переход: лес – тропа на делянку – делянка – лесовозная дорога – Петрович! Они нас с Леной, верной женой-спутницей, уже ждут, снимают на видеокамеру. Типа того, мы – герои дня. Лыжи и часть рюкзаков – в прицеп. Часть рюкзаков – в ГАЗель на пол, чтобы спать и рексить поудобней. Обого – Йогач – Артыбаш. Вкусности в магазинах. Сувениры с Алтая. И спать, спать, спать. Валера от Новосибирска до Перми едет на поезде. Так было задумано с самого начала. Фраерские джинсы и курточка, чемоданчик на колёсах – балаклаву снять не забыл – «Пока!» – «Пока.» – «Через две недели Самовар!» Преображение из туриста в человека. Мы преобразимся только через два дня. Накидаем друг другу фотографий, треков, и я сяду писать дневник. |
