|
Я люблю зимние походы. Летом, конечно, тоже хорошо, но совсем по-другому. Лето – это тепло, ягоды-грибочки-цветочки, пышная зелень. А что зимой? Казалось бы, скучная белизна и холод. Но кто сказал, что белый цвет скуден и неинтересен? Наоборот, из всего обилия наших фотографий, наиболее яркие и красочные – зимние. Только зимой можно увидеть самые потрясающие рассветы и закаты, отраженные в снегу, как в огромном зеркале. Снег вбирает в себя все краски, и его белизна никогда не бывает обыденной. Ярким солнечным днем он сверкает и искрится, на восходе или закате – золотится, алеет и розовеет, в тенях – передает все оттенки синевы. А как искусно он облепляет деревья, и, уплотняясь под действием ветра и солнца, превращает их в фигуры фантастических животных или в шедевры абстракционизма! Такие леса хороши при любой погоде, но особенно живописны, когда тусклый шар солнца пробивается сквозь туманную дымку – так и хочется снимать монументальные картины апокалипсиса. А снежная фактура высокогорий – это изумительное, жаль такое недолговечное произведение великого скульптора-ветра. Листочки, веточки, цветочные розетки, гроздья ягод – чего там только не увидишь. И каждый фрагмент – уникален, и каждая деталь – прекрасна и мимолетна. А пышные леса изморози, вырастающие буквально за ночь, а веточки, мириадами бриллиантиков сверкающие на солнце, а пеньки в роскошных боярских шапках, а сказочный ночной лес… А после дня на морозе – уют палатки, потрескивание дровишек в печке, тарелочка какой-нибудь вкуснятины, горячий чаек, теплый спальник и мягкая пенка, дружеские подколы и неспешные беседы, иногда душещипательные гитарные переборы – вот оно где, счастье-то… И о лыжах. Еще пару лет назад они казались мне дурацкими ластами – представляете себе, каково это – в ластах да по снегу или камням, вверх или вниз. А теперь лыжи стали естественным дополнением ног. И если раньше мы дружно вспоминали известные строки – помните, «стою на асфальте я в лыжи обутый…», когда видели Женю, бодро ковыляющего в лыжах по камням, то теперь и сами не менее резво скрипим кантами по курумам – и ничего… И при поворотах на 180 градусов хоть и без особого блеска, но уже и без дрожи в ногах становимся в первую балетную позицию – и даже с тяжелым рюкзаком и на крутеньком фирне – и опять же ничего… В этот раз я тоже попыталась повторить прошлогодний опыт – оставляла на ночь тетрадку рядом с печкой, чтобы дежурные не скучали. Однако не прокатило, и схалявить практически не удалось… Глава первая. ВВОДНАЯ: ЗАВЯЗКИ, ПРИВЯЗКИ И НЕУВЯЗКИ 31.12.07, уже понедельник, 2.00 (мое первое дежурство у печки) Ну, блин, предыстория опять длиннющая… Ну, да ладно… постараюсь кратенько… В этот раз снова получилось не как хотелось, а как обычно: толпа заявившегося на поход народу ко времени отъезда дружно куда-то рассосалась, и нас уже привычно осталось семеро – причем мужиков по обыкновению меньше. Вот такая набившая оскомину традиция… Однако раз уж решили ехать – едем. Подискутировав, заброску-выброску решили взвалить на Германа, так как привычная – на электричках – нынче не покатила: сменилось ж/д расписание, и выходила сплошная потеря времени на пересадочных пунктах – до полусуток ожидания то там, то здесь. А с Германом все получалось очень даже замечательно: договорились, что он забросит нас прямо до начала активной части маршрута, там перекантуется недельку на базе – покатается на лыжках, полюбуется местными красотами, подышит горным воздухом, в общем, активно отдохнет и нас дождется – прокопченных и загорелых, и мы вместе безо всяких пересадок и проволочек уедем домой. Сказка, а не заброска! А дальше все покатилось, как по хорошо накатанной лыжне: провели общее собрание участников и разобрали роли – Женя, естественно, рукав, Галя – завхоз (она, было, попыталась свалить это на меня, но я отбилась, задав вопрос “А кто будет вести летопись?”), Марина-медик – медик, я, тоже Марина – летописец, Стас – ремонтник, Машка – разрабатывает и заявляет маршрут, а Саша – новое лицо в нашей компании, но бывалый и много походивший (захочет, сам расскажет) – правая рука командира. Дальше традиционно: командир занимался вопросами снаряжения, завхоз – раскладкой, остальные, получив заветные бумажки от того и другого, в свободное от работы время шуршали пакетиками и кулечками. В общем, все как всегда. А 29-го – в день выезда – посыпались сюрпризы…Сначала Герман: «Я не буду вас ждать… хочу встретить новый год дома». Потом позвонила Машка и сообщила, что ей звонила Галя с новостью – у нас изменения по составу: не едет наш медик – заболела… Переварили… и начали принимать экстренные меры: договорились с Германом, что бюджет не изменится – уже поздно подпрыгивать, вечером надо выезжать, а Галку обязали забрать у Марины всю висящую на ней провизию, аптечку и до кучи – обязанности походного медика. Уф… Но только, было, попыталась вздохнуть, Женя подкинул очередное «небольшое» общественное порученьице – пришить к палатке (и тенту) стеклоткань в районе отверстия под печную трубу – палатка нынче у нас новенькая, буквально с иголочки, только сегодня забрали из «Ареала». А вот стеклоткани у них не оказалось… Блинннннн… И два часа – уже последних предотъездных – ушло на русское народное творчество (потом еще пару дней руки зудели). А могло бы уйти и значительно больше, если бы мне пришлось заниматься этим сугубо единолично. Спасибо Ольге – выручила. Все-таки в четыре руки куда как сподручнее… Ну, вроде все – палатка упакована, Герман подъехал, и народ тоже подтягивается, так что скоро отчалим… 20.30. Загрузились и стартовали. На Восстании подобрали заждавшуюся Машку, на Вышке – Женю, и вскоре уже город остался где-то далеко позади. Часа полтора еще болтали – выяснилось, что Машка не отметилась в службе спасения – не смогла дозвониться, да и печать на маршрутке тоже не поставила – прощелкала, однако ж, решили не возвращаться – плохая это примета. А вскоре начало сказываться напряжение последних предпраздничных недель, чему способствовали и мерное покачивание на колдобинах, и темнота, летящая за замороженными окнами, и мутный полусвет в салоне. Короче, расползлись, кто куда и залегли – частично сзади на рюкзаках, частично на сиденьях. Вроде, и не сильно спалось, но от поездки в памяти остались только пара эпизодов. Первый: ночью Герман потребовал в кабину Женю – зарулил куда-то не туда, по-моему, вместо Североуральска свернул в сторону Карпинска (событие отмечено Жениными следами на спине – ему пришлось проползти по нам всем). Дальше опять какой-то провал, и следующий эпизод: ночь, темнотища, завывает ветер, стоим… Прикольно. Выползаем на улицу все, чтобы облегчить машинку. А там – полнейшее безобразие, от которого мурашки по всему телу забегали – ветрище со снегом, ночь и бр-р-р… колотун – это самое первое впечатление. Второе – мы не только натурально застряли (передние колеса полностью ушли под снег), но нас уже и спасают, благо, мы только и успели, что отвернуть от нормальной дороги и сразу же ухнули в сугроб. И спасатели у нас совсем как настоящие – на навороченном УАЗике-буханке с громкой связью и прицепом, в котором до поры притаился «буран». Они споро и ловко выдернули нас, закидали из громкоговорителя советами и улетели дальше – вдруг, еще кому нужна помощь… Где-то на этом этапе услышала от Стаса еще одну версию нашего настоящего местонахождения – десять километров от цели. А минут через пять Женя огласил окончательный результат – мы уже практически на месте, и застряли как раз на отвороте к базе, от которой планировали начать маршрут. То бишь, не доехали всего около километра. И уже не доедем – дорогу основательно перемело – этот подвиг не для Германова форда. Тем более что к базе дорога достаточно круто уходит вниз. Так что все, приехали… Дождемся, когда хоть чуть-чуть рассветет, перепакуемся и отчалим… ~ 7.30. 
Глава вторая. НЕПОГОДНАЯ: ПЕРВЫЕ ШАГИ 30.12.07, воскресенье Какое-то время – недолго – тропили по лесу, но вскоре вышли на попутную просеку, укатанную бураном и слегка присыпанную свежим снежком. По ней и топали до границы леса, благо, до нее здесь рукой подать. Надо сказать, что ветер, утром заставший нас врасплох, не прекратился. В лесу он доставал нас лишь изредка – на открытых участках, а выше лесной зоны задувало прилично, так что высовываться туда просто не хотелось – как бы не сдуло. Да и пробирало насквозь, не спасала даже относительно теплая (небольшие, до десятка, минуса) погода. Так и телепались некоторое время на грани леса – на север. Но снег здесь оказался тяжелым, а тропежка неприятно-глубокой, поэтому, пораздумав, решились-таки высунуть нос из лесу. И ура – все оказалось совсем не так страшно: ветер, конечно, сильный, но на ногах стоим. Зато тропить стало значительно проще, да и горизонт расширился – иногда сквозь хмару проглядывали отроги – то один, то другой. Так и шли весь световой день: не круто вверх, на север вдоль извилистой здесь зоны леса – чуть выше ее. Я уже упоминала, что было не холодно – по ощущениям до 10 градусов мороза, но сильный, пронзительный и холодный ветер в лицо делал свое черное дело – даже на ходовке с полновесными рюкзаками первого дня не потелось ни капельки, а Саша чуть было не отморозил ухо – хорошо, Женя вовремя углядел. А днем даже проглядывало туманное солнышко, да и небо периодически голубело, но видимости не было – все вершины прятались в плотной дымке, лишь иногда проглядывались ближайшие отроги. Около 15.00 начали спускаться к зоне леса – оказалось, тихо-незаметно забрались уже достаточно высоко, и стоять здесь негде – везде заснеженные курумные склоны и ветер. С непривычки, точнее, с отвычки спускались медленно, и до ближайшего удобного места дотелепались лишь к 15.50. Первая сушина, тупая пила, первая примерка новой палатки, первый ужин – у костра, так как поспел раньше печки. И впервые прозвучал вопрос, впоследствии ставший излюбленной темой для шуток, так как задавался каждый день – и утром, и вечером, причем неоднократно: «Никто не видел желтый виватовский пакетик?»… 22.00. Отбой – надо отоспаться за последние несколько недель, полубессонную ночь в машине, первый тропежный день и подготовить организмы к завтрашнему. Перлы дня: Глава третья. ГАСТРОНОМИЧЕСКАЯ: НОВОГОДНИЕ ИЗЫСКИ 02.01.08, среда 01.10 (второе дежурство) 
31.12.07, понедельник Стас, возвращается и протягивает ей ее имущество: Тут подключились и остальные: Ну что, размялись? Теперь можно и позавтракать. На последний день года у нас было запланировано радиальное восхождение на вершинку 1189,7 (южнее Сосьвинского камня) – и интересно, и акклиматизация к походной жизни, и не слишком напряжно – чтобы не отрубиться в новогоднюю ночь, а в полном сознании выполнить намеченную праздничную программу. Но с восхождением не получилось – непогода не только не унялась, но еще и усилилась. Уже чуть выше границы леса бесновался ветер, поднимая в воздух снежные облака и пытаясь оторвать от земной поверхности даже камни и деревья. Поэтому просто прогулялись на север, потоптали лыжню в сторону намеченного на следующий день перевала, покатались на приятном склончике, поднялись наверх, докуда пропустил ветер, и около 15.00 вернулись в лагерь. 
Мужики завалили очередную сушину – прямо у палатки, мы с девчонками настрогали ее на кусочки. И в 17.00, отыскав все желтые виватовские пакетики, залегли у горячей печки – дожидаться последнего ужина в старом году, разговоры разговаривать и обдумывать праздничное меню, с которым получилась небольшая накладка. Еще дома приняли как факт, что великих кулинаров, способных наколдовать на костре ароматный плов, среди нас не водится, поэтому постановили основным новогодним блюдом считать пельмени – Галка даже прикупила к ним какой-то супер-хреновый соус. А вот сами пельмени из Перми тащить побоялись – вдруг да в машине оттают, хотели купить их в Североуральске… и проспали… а Герман забыл прочитать наши мысли и не разбудил… вот и проехали. Так что пришлось немного поломать мозги… Но после предварительного ужина мысли пришли в порядок, и сложилось красивое новогоднее меню, к исполнению которого мы и приступили. Настрогали с девчонками пару салатиков – один запланированный, второй импровизированный – из того, что Бог послал. А послал он: баночку оливок да баночку шпрот. Осталось только все это порезать, перемешать, добавить сухариков и сдобрить майонезом – и порадовать результатом свои вкусовые рецепторы. Замесили тортик и уже ближе к 23.00 Марья с Галей забодяжили традиционный глинтвейн, изюминкой, а точнее, изюминками в котором плавали стаи и стаищи гвоздичинок – вот кинули, так кинули, от всей широты душевной... Зато когда дело дошло до глинтвейна… эх, и веселились же мы, выковыривая, обсасывая и складируя гвоздичинок в кучки (не мусорить же в палатке)! Особенно повезло любителям со дна и погуще – нашим мастерицам – горки обсосанных гвоздичинок возле них росли зна-а-ачительно быстрее… А когда смели все кучки в одну и оценили ее габариты, запереживали, что на второй раз гвоздики не хватит, некоторые даже порывались превратить кучку в «гвоздику многоразового использования»… Но это было позже, а пока – накрыли праздничный стол: в дополнение к салатикам подоставали новогодние бонусы – маслинки, конфетки-мандаринки, и Жениной калиновкой душевно проводили старый походный год, который удался. А новый год встречали, как и положено – шампанским, за ним в этом году тщательно отследили и не заморозили. После чего состоялся концерт, как по заявкам, так и без оных, но до отпаду – Саша был в ударе. И даже две поочередности порвавшиеся струны не выбили из покатившей колеи – первую, не выдержавшую перегрузок (которая у гитары четвертая), Саша наколдовал обратно: дунул-плюнул и гвоздиком закрепил; со второй фокус не удался: умерла, так умерла – качественно… жаль первая, а не седьмая… однако ж, могло быть и хуже... Дальше продолжали без первой струны… Глава четвертая. НОВОГОДНЕ-ПЕРЕВАЛЬНАЯ: КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЛИШНЕГО ВЕСА 01.01.08, вторник Погода сегодня вроде тьфу-тьфу-тьфу – пасмурно, но задувает послабее вчерашнего, поэтому целимся перевалить на Малую Лямпу – между макушками 1204,5 (Сосьвинский камень) и 1189,7 (высота самого перевала 1080 м): идем по натоптанной вчера лыжне до места покатушек и дальше топчем на север, пока не доползаем до внушительного глухого цирка, высокий склон которого теряется в непроницаемой снежной дымке – как будто сливается с неприветливым белесым небом. Отсюда и начинается серпантин на наш перевал. 
Погода все еще не самая противная, временами сквозь хмару даже проносятся куски синевы, и проявляется расплывчатое световое пятно, заливающее нездешней желтизной серо-белые склоны северной части нашего отрога. Краски вокруг какие-то потусторонние, как будто списанные с полотен о конце света: позади темно-синее, словно бы грозовое небо рельефно обрамляет и оттеняет бледные пейзажи с кривыми березками, покрытыми легким снежным ореолом; справа – неявной линией мерещится полутуманный отрог, освещенный призрачно-желтым светом; слева – высокий снежный склон, верхушка которого прячется в густом молоке, а само молоко всевозможнейших оттенков – от мутно-черного до нежно-золотистого; и, наконец-то, впереди – подъем, словно эскиз, выполненный черно-белыми штрихами и упирающийся в жемчужно-серую пустоту. Подъем, сначала достаточно пологий и по приятному снежнику, вскоре становится круче, склоны тверже – то и дело попадаются участки, закованные в жесткий фирн, и курумы, присыпанные снежком. Маневрируем между курумными островками, скребя и скрипя кантами по камням. А Машка и вообще сняла лыжи, привязала их к рюкзаку и чешет, рогатая, напрямик. Остальным тоже жалко лыжки царапать, но на них все же как-то надежнее – меньше вероятности соскользнуть, да и перспектива проваливаться в ямы между камнями не прельщает. 
Короткий перекур, гадание на картах, размахивание руками по всем сторонам света… И опять ползем – Машка своим путем, по курумникам, мы – змейкой шуршим за Женей – нашим путеводителем, педантично повторяя его зигзаги и переступая журавлями на крутых поворотах. И вот уже он – последний взлет… крутоватый и излишне заснеженный… В условиях плохой видимости оценить его на лавинную опасность не получилось, поэтому от греха подальше решили обойти снежное поле справа по курумной цепочке. Выйдем, правда, выше перевальной точки, ну, да и фиг с ними, с лишними метрами – спустимся, зато железно не огребем никаких проблем. Да, чуть не забыла про самое интригующее – глазастая Галка углядела погоню, висящую у нас на хвосте! Сначала ей показалось, что одинокая елочка, вырвавшаяся выше всех своих товарок, шевелится. А через несколько наших зигзагов стало понятно, что странное деревце тоже совершило довольно ощутимый для глаза рывок вперед. Ну, не могла же обыкновенная елочка так далеко пробежать за столь короткое время! И Галя поделилась своими сомнениями со мной. Понаблюдали за неопознанным догоняющим объектом уже вдвоем, и пришли к единому мнению – не, не елочка. Подключили к решению задачи остальных, и сразу посыпались всяческие предположения, кто это может быть – от медведя-шатуна до черного альпиниста и белого спелеолога (этот-то что в горах забыл?). Причем в золотой серединке оказался неугомонный г-н Деменев, который якобы вырвался на волю и ушел в свободный полет. Была еще версия о неких экстремистах-меридиановцах, о которых перед поездкой ходили слухи, что они собираются пройти по верхам весь ГУХ – без палаток, без газа и без провизии. Но тех, вроде, должно было быть больше одного, так что отмели. 
Последние метры подъема дались тяжеленько – крутенько, жестко и ветрено, и вот наши передовые уже наверху – несколько выше и правее самой седловины. Здесь пришлось тормознуться, чтобы дождаться отстающих, а Женя даже убежал назад, чтобы помочь Стасу, который под самый конец потерял равновесие на неприятном фирновом участке и ме-е-е-е-едленно-ме-е-е-е-едленно сползал вниз – шаг за шагом, цепляясь за склон остриями палок, которые он перехватил, чтобы было сподручнее, у самых колец. Не знаю, каким чудом, но ему все-таки удалось остановить скольжение и переползти, все так же вкалываясь в фирн палками, до ближайшего курумного островка. Уф-ф-ф… Отделались легким испугом и кратковременной потерей двух лыж – Стасовой и Жениной (он так спешил, так спешил…). Повезло, что ниже их местонахождения был участок нормального снега, поэтому обе лыжи, зарубившись, улетели не слишком далеко. Мы же, пока они там кувыркались, стучали зубами от холода и переживали. Но зато нам выпала честь поднять Стасу упавшее вместе с ним настроение. Оказалось, на тот момент он еще не понимал, что больше не надо идти вверх, что мы и так уже выше перевальной точки – то-то же обрадовался!.. На перевал спустились около 15.00 плюс/минус 10 минут – оч-ч-чень ветрено, так что лишний раз задирать рукав просто не хочется. Фото на седловине, и бегом-бегом на широкое перевальное плато. Все бы ничего, но совершенно задолбали курумники: снегу на них еще не много – говорят, нынче его здесь вообще небогато, поэтому идти на лыжах весьма неприятно, да и лыжки жалко (об этом, собственно, я уже говорила, и еще не раз, наверное, скажу). Но и без них тоже хреново – ямы между камнями прикрыты, а провалиться туда не только противно, но и чревато – особенно с увесистой косметичкой за плечами. Так что спускались медленно и печально. Одна радость – как только перевалили, ветер, терзавший нас уже третий день, моментально стих. Ну, и славненько… Соскреблись по камням с первого послеперевального сброса – самого крутого, но, слава Богу, невысокого, и свалились на уютное плато, с трех сторон окруженное склонами и такими близкими вершинками – тишина и благодать. Пожалели даже, что идем без газа, а то точно бы здесь заночевали – можно было бы представлять, что находимся совсем даже не в среднегорье, а в настоящих больших горах – антураж вполне позволял. Однако, что это я торможу, идти надо – скоро уже начнет смеркаться… Сбросы чередовались с выполаживаниями, но и по ровному шли медленно – из-за предательских курумов, которые так и норовили не вовремя подсунуться под лыжу и подставить подножку. И поэтому только около 16.00, когда уже начинало смеркаться, докатились до первого деревца – березки, удивительно похожей на пальму, разве что белой и мохнатой от снега. Она далеко-о-о оторвалась ото всего остального леса, отсюда даже и не видимого – пилить еще, и пилить... Около пальмы дождались отстающих и провели короткий военный совет, основными решениями которого были: вперед, вниз и бего-о-ом. Кстати, незадолго до этого последний раз видели того самого «черного альпиниста», правда, очень и очень неявно – как смутно-мерещащееся пятно. Оно шевелилось в нижней части послеперевального сброса. Около 16.30 смеркаться начало уже конкретно, а желанная зона леса все еще чернела где-то глубоко внизу. Так что последний час спускались практически на ощупь, некоторые даже с фонариками. Было прикольно скользить вниз, различая лыжню еле заметными штрихами и лишь ногами угадывать неровности рельефа и каменюки. Прикольно, но утомительно – все это требовало полной сосредоточенности. Поэтому добежали только до границы леса – до первой же подходящей по габаритам сушины. Там, на прозрачной опушке, доступной всем ветрам, которые на тот момент гуляли где-то в других местах, заложили очередное гнездовье. 17.30. Сушина нынче попалась какая-то неудобопилимая, хотя вроде и не кедр, а обычная елка. Наверное, супер-закаленная тяжелой приграничной жизнью, перекрученная тысячами ветришек, ветров и ветродуев, продубленная и задубевшая – уж мы ее грызли-грызли, кромсали-кромсали… ну, очень медленно шла… А потом, после всех трудов наших тяжких она оказалась еще и не слишком хорошей – подгнившей какой-то, и Женя чуть было не зарядил нас валить и пилить еще одну… От этого неземного удовольствия спасли нас только ночка темная, время позднее да язычки без костей… ~ 21.30 – наконец-то валяемся в палатке, и нам хорошо. Отбой в 23.20. Да, надо еще сказать, что ближе к вечеру опять основательно задуло и ощутимо похолодало. А сейчас палатка ходит ходуном и грохочет, словно связка жестянок на хвосте улепетывающей со всех лап собаки. Ветер задирает тент и, шутя, проникает вовнутрь нашего убежища, поэтому, несмотря на раскаленную докрасна печку, здесь сегодня прохладно… Перлы: Глава пятая. ЗАХРЕБЕТНАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ: О ПОГОДЕ И ДРОВАХ 02.01.08, среда 02.01.08, среда, восьмой час утра 03.01.08, четверг, 00.00 03.01.08, четверг, 04.34 (третье дежурство) Ночь стоит тихая-тихая – ни шуминочки, ни ветриночки. В такой тишине случись снежинке упасть – и то загрохочет. Но ничего не падает, и хорошо – вчерашнего светопреставления хватило на всех: помимо того, что спалось не очень, так еще и ночное дежурство пришлось в пуховке отсиживать – задувало со всех сторон. Зато сейчас у печки тепло, спокойно и уютно, сижу без пухов – в чем спала. Сплошная благодать! К тому же устроилась замечательно – полулежа, так что и писать удобно, и за народом приглядывать – чтобы не сползал, да и просто удобно. Кстати, о бдительности. Сегодня живем с легким уклоном в сторону печки и катимся, катимся неуклонно… Поэтому бдить надо особо внимательно, чтобы никто не сковырнул ногами наш огнедышащий агрегат, а то веселухи не оберемся… Тем более что попытки уже были – передавая мне дежурство, Женя ткнул пальцем в Машкин спальник. Присмотрелась, а там свежая дырища – и не слабая. Ничего себе, докатились девчонки (нынче они вдвоем в комбайне), дорвались до горяченького… А в комбайне они, потому что испугались замерзнуть в своих не слишком серьезных единоличниках – с вечера заметно похолодало. Перед сном пообсуждали, насколько, но к консенсусу так и не пришли – зимой температура ощущается более субъективно, чем летом. Это зависит и от силы ветра, и от его направления – вмордувинд или впопудуй, и от экипировки, и от усталости, и от интенсивности физических нагрузок, и от степени сытости: голоден – мерзнешь, поел – согрелся… А так как ветра на нашей нынешней стоянке, спрятанной в глубинах сказочного леса, не наблюдается в принципе, то при прочих равных условиях остался только вопрос различия индивидуумов. У меня, например, подмерзали только ноги, да и то терпимо, так как весь вечер пилили-пилили-пилили… Мороз удалось прочувствовать, лишь когда Женя чуть ли ни силком загнал меня в палатку – кол держать, пока он растягивал оттяжки (у нас, девчонок интеллектуальный труд нынче не в почете, нам бы только ухватить пилу и сбежать на лесоповал – вот командиру и приходится применять власть). Зато когда вырвалась на волю, да дорвалась до пилы… В общем, по моим субъективным ощущениям что-то около 18-20 градусов, но реально, скорее всего, ниже – опыт подсказывает. Итак, вернемся к утру 2.01.08. Помните, оно застало нас в грохочущей на ветру и насквозь продуваемой палатке на границе леса. Поэтому встали-позавтракали-собрались достаточно быстро, и в 9.45 первые уже покатили вниз в поисках более уютного местечка для базового лагеря. Как только мы углубились в лес, надоеда-ветер тут же отстал – и, правда, чего ему путаться в узеньких древесных коридорах, куда как лучше вольготно разгуливать на открытых, заснеженных и просторных верховых плато. Вскоре нашли небольшую укромную полянку, окруженную разлапистыми добротными сушинами и стройными елками. Здесь и заложили очередное походное поселение, со статусом которого пока не определились, остановившись временно на варианте «цыганского табора» – просто сгрузили барахло под елочку. А день, кстати, уже с самого утра сулил златые горы – как в смысле погоды, так и в самом буквальном. С трех сторон прояснело, небо окрасилось восходными красками. И на противоположной стороне долины Малой Лямпы с юга четко прорисовались вершинки, окружающие Казанский камень. Ура! Наконец-то что-то видно, кроме неясных силуэтов ближайших отрогов!!! 
Обсудили планы, решили, что не очень удачная ночевка – еще не повод, чтобы терять целый день. Да и вообще терять такой день – не просто глупость, но и преступление. Быстренько перепаковали рюкзаки – скидали их содержимое на палатку, оставили себе лишь термосы, сухпайки, теплые куртки с запасными варежками и потопали наверх. Где нас носило целый день, обещалась подробненько расписать Машка – с цифрами и схемами. Так что я накидаю лишь общие впечатления – уси-пуси с охами и ахами – этакое лирическое отступление. А по делу могу сказать только, что гуляли вдоль хребта на север (пересекли первый правый приток Малой Лямпы, перевалили через очередной отрог и вышли к следующему притоку. Дальше двигались на юго-восток – поднялись по распадку до седловины высотой 941 м, которую я называю дальше «перевал». Отсюда сходили на угловую вершину (959 м) и спустились обратно в долину первого притока). 
Погода и впрямь не обманула – денек простоял солнечный и красивый, с необычайно синим небом и шикарной видимостью во все стороны света – надеюсь, наши фотографы, Саша и Маша, предоставят исчерпывающие доказательства тому – они отлично потрудились. Но периодически наверху хорошо задувало. Особенно ветер разошелся на «перевале» – Стас даже надел очки и моментально превратился в пучеглазого инопланетянина. Уже на подходах к перевалу начали открываться широкие горизонты, в основном в сторону Кваркуша. Но вид сверху затмил все – оттуда Кваркуш вырисовался, как огромный рельефный макет – до мельчайших подробностей – с Вогульским камнем, всеми пупырями и пупыречками, с глубокой впадиной Жигаланского ущелья, разве что не удалось разглядеть сами водопады. На севере тоже виднелись какие-то вершины – Саша сказал, что это, похоже, горы Каюк и Шудья-Пендыш. А на юго-западе, подсвеченные низким заходящим солнцем, темнели силуэты Казанского камня и окружающих его горушек. Ляпота полнейшая! 
С «перевала» сбегали на ближайший пупырек – времени на более масштабные подвиги уже не оставалось, пора было валить в лагерь, чтобы не сумерничать, как вчера. 15.00. Спуск с «перевала» оказался на удивление приятным – только первые несколько десятков метров скреблись кантами по курумам. А весь остальной участок склона был покрыт мягким, глубоким снегом. И хотя даже здесь лыжки иногда предательски скрежетали по макушкам дремлющих в глубине камней – скатились быстро и весело. А внизу остановились перевести дух и дождаться последних. И залюбовались – склон, по которому мы только что спускались, золотел под закатными лучами – я бы даже сказала «таял». А четко выделяющийся на его лице тонкий росчерк нашей лыжни придавал картине особое очарование законченности и налет уютности-обжитости. Естественно, тут же устроили длительную фотосессию. На обратном пути восторгались мимолетными закатными метаморфозами – ближние, пока еще освещенные солнцем вершины изначально естественно-белого цвета постепенно меняли окрас и мутировали: сначала обернулись ярко-золотыми куполами, потом запламенели вплоть до самых нежных, лепестковых оттенков. А когда мы пересекали долинку очередного ручья, Сосьвинский камень (1204,5), возвышающийся полусферой на заднем плане в ее обрамлении-завершении, напоминал неизведанную планету, таинственно розовеющую под лучами своего светила – как их рисуют в детских мультиках. В общем, было очень красиво, а до кучи, еще и ветер стих, поэтому можно было совершенно безболезненно для организма любоваться окружающим сказочным миром. В лагерь вернулись в 16.00. Так как до конца дежурства еще куча времени, а все события дня уже изложены, остановлюсь поподробнее на быте и нравах диких туристов, вольно кочующих в горах Главного Уральского хребта. С незапамятных времен племена диких туристов кочуют в наших северных горах. Количество особей в этих племенах невелико, и в среднем составляет 6-8 дееспособных самцов и самок. Причем первых чаще всего больше, хотя бывают и исключения, как, например, в рассматриваемом случае. Наблюдения показали, что племена эти живут обособленно друг от друга, не ассимилируясь, но при случайных встречах обычно не проявляют агрессии, а наоборот высказывают повышенное дружелюбие и даже устраивают совместные пиршества, которые затягиваются до утра. Но зато у диких туристов очень крепкие внутриплеменные связи и устойчивый стадный инстинкт, они постоянно держатся все вместе – даже во время сна и еды. Исключения не составляет и время, необходимое для исполнения естественных потребностей организма, для чего особи объединяются в стаи – по половому признаку. Последнее верно чаще для самок, самцы же более асоциальны – но только в данном случае. Ученых давно заинтересовали эти странные племена – откуда они пришли, куда и зачем кочуют. Был проведен ряд экспериментов, и выяснилось, что дикие туристы не являются коренными обитателями этих мест. Сюда они откочевывают ненадолго и с периодичностью пока еще до конца не понятной – возможно, она как-то связана с лунными фазами. Здесь племена бесцельно бродят по горам из конца в конец, таская в своих заплечных мешочках тяжелую поклажу. Может, именно в этом и заключается смысл их непонятных передвижений – перенести груз из пункта А в пункт Б, но это пока лишь предположение. Ой, чтой-то я увлеклась, а всего-то и хотела, что рассказать, как мы проводим длинные зимние вечера – темнеет-то рано, вроде еще только пять часов, а уже хоть глаз выколи. Итак, самый обыкновенный вечер самой обыкновенной группы. Первым делом надо найти подходящую сушину: не маленькую, но и не гиганта какого, да чтобы еще и не гнилая была. Ну, с этим проблем нет – леса здесь почти что заповедные, и с правильными сушинами все в порядке – хватает. Нынешнюю завалили метрах в десяти за периметром лагеря. Пока мужики добывают пищу для огня, дамы топчут место под палатку (а если надо – ровняют снегом уклоны) и копают костровую яму. Когда сушина завалена и освежевана, начинается следующий этап: дежурные по кухне – нынче мы дежурим традиционно, парами – заступают на дежурство. Оставшиеся девчонки хватают пилу и скрываются на лесоповале – лишь бы Женя не успел отловить и пристегнуть к колу. Если нам удается убежать достаточно быстро, Женя чаще всего смиряется с неизбежным и переключается на Сашу – у того прикид, вполне подходящий для длительного ничегонеделания на морозе. Но сегодня не повезло мне – так как Саша дежурный, у Жени не осталось других вариантов, кроме как добивать одну из нас. А ввиду того, что мои пуха – это вам не рыбий мех Галкиной курточки (Машка тоже дежурит), мне и пришлось отдуваться… Потом все же побежала греться о пилу. Но об этом я уже писала выше. Обычная средняя ежевечерняя пильная норма – 10-12 чурок. На это у нас уходит часа полтора-два, в зависимости от железобетонности древесины и толщины ствола. Этих чурок достаточно и для печки на всю ночь, и на утро для костра. Ужин же готовим на ветках, которых с одного дерева добывается целая куча – хватает и суп с чаем приготовить, и термоса заправить, и котлы помыть. Пока девчонки, не покладая пилы, делают план на лесоповале, свободные от дежурства мужики занимаются высокоинтеллектуальным трудом – ставят и растягивают палатку, устанавливают печку, а в промежутках – колют приготовленные нами чурки. И завершающий этап – самый короткий и приятный – загрузка в палатку. Уже топится печка, и в помещении тепло и уютно. Скидываем туда пенки, шмотки, дрова, термоса. Стелимся, прибираемся и размещаемся. Дежурные подают парящие ароматами котлы. И обычно к 20.00 мы, уже раздевшиеся и расслабившиеся, готовы к приему вкусной и здоровой пищи. Вот она где – настоящая-то романтика. Это вам не у костра песни орать. Это куда круче! Кстати, нынче на посиделки у костра вообще никого не тянет, а вот от полежалочек в палатке у пышущей жаром печки да с тарелочкой какой-нибудь вкуснятинки никого и за уши не оттянешь! А теперь о «песни орать». Предлагала же я вообще не брать с собой гитару – опыт многочисленных длительных походов показал, что здесь до песен дело практически не доходит, разве что изредка кого потянет на лирику… Вот и мы после новогодней ночи ни разу еще инструмент не расчехляли – только таскаем с собой лишний груз с риском для его же жизни. Так вот, на мое предложение Галка с Машкой прямо-таки подскочили – как это, не брать гитару, да мы же без нее пропадем от тоски… Ну, и взяли… на свою голову – теперь Машка каждый вечер канючит: “Марина, ну, спой мне песню… Галя, ну, спой мне песню…” – только Сашу не трогает – боится (ну, или уважает), но об этом чуть позже. А нам как-то не до пения – за день получили такую дозу впечатлений и свежего воздуха, что хочется просто и незатейливо поваляться, спокойно поговорить или тихонько подремать в уголке… И даже радует отсутствие у гитары первой струны – великолепнейший ведь отмаз, мол, как без нее играть-то – сплошная лажа получается… К тому же толком и поскучать-то не удается – нынче у нас появилось новое ежевечернее развлечение под кодовым названием «Воспитание Машки» – это Сашино изобретение. Им с Марьей выпало вместе дежурить, вот он на правах старшего по званию и гоняет подопытного рядового. Машка, правда, верещит что-то про дедовщину, но ведь и строем ходит, и честь отдает – все честь по чести, тем более что Саша никому другому ее в обиду не дает – самому не хватает (шутю). Мы, собственно, и не собираемся обижать Марью – такую попробуй-ка, обидь… на свою голову… Однако бурно веселимся, наблюдая за очередным витком воспитательного шоу. А как незатейливо все начиналось! С невиннейшего предупреждения: «Маша, осторожнее, у меня в этом углу очки лежат… и фотоаппарат…», повторенного, правда, раз двадцать за вечер. Так что вскоре по любому подходящему поводу мы хором скандируем: «Маш-ка, оч-ки». А сегодня добавилось еще и дежурное построение – «Маша, не спать, не спать. Нам еще котлы мыть и снег топить… Да не прямо сейчас… но скоро – готовься». Но, в общем-то, Машкина деятельность была признана вполне удовлетворительной, и ей присвоено очередное туристское звание – младший дежурный. А песни сегодня, кстати, были. Хотя, к великому Машкиному сожалению, так получилось, что Галкиного настроения тик в тик хватило ровнешенько на то время, пока дежурные после ужина мыли котлы и топили снег на завтра… Перлы дня: Глава шестая. ЗАХРЕБЕТНАЯ ПЛУТОНИЧЕСКАЯ: ВПЕРЕД, НАЗАД! 03.01.08, четверг 04.01.08, пятница, 07.50 (четвертое дежурство) Третий день января начался для нас в рань несусветную – тогдашние дежурные, Саша с Марьей, подняли нас аж в 07.10. С одной стороны, конечно, молодцы – подшустрили, воду с вечера натопили, да с утра не зевали. Но с другой стороны… Как бы это сказать помягче-то… – в общем, нынче нас, сов, большинство, поэтому в воздухе витали явственные образы – гильотин и испанских сапожков, а «утро доброе» народ или игнорировал, или бурчал в ответ что-то типа «да, пошел ты». Но… молочная кашка удалась на диво – прямо-таки царская получилась кашка, а после завтрака обнаружилось и приятное преимущество раннего подъема – те же недоспанные 50 минут мы с полным удовольствием пооттягивались в тепле и уюте. И на душе похорошело… Оттягивались и прислушивались к тому, что творится снаружи. А снаружи было не все благополучно – у нас-то на стояночке, спрятанной в укромном уголке за елками, было тихо, а в верхушках между тем шумело и гудело – что же тогда творилось на лысых верхах… И опять встала дилемма – как быть. Мужики посовещались и донесли до нас высочайшее решение – вряд ли удастся выполнить намеченное на сегодня восхождение на Сосьвинский камень (1204,5), поэтому, чтобы зря не терять времени, сворачиваем лагерь и подаемся на юг, в направлении перевала, который намечен для выхода с маршрута (к югу от вершинки 1071, между ней и Сосьвинским камнем (954,2)) – в сторону Казанского камня. Там, под перевалом заложим очередной базовый лагерь, а дальше по погоде и обстоятельствам – может, сбегаем на Казанский, а, может, еще куда. 
Так мы, собственно, и сделали. Быстренько свернулись – с каждым разом это дается на все легче и быстрей, но вышли, тем не менее, как всегда – примерно в 10.30. По своей же лыжне добежали до границы леса и убедились, что там и впрямь бушует белое безобразие, а еще выше – все купается в сплошном и непроницаемом молоке. Поэтому дальше уже без тени сомнения повернули на юг и потопали по чахлому редколесью. Старались не забирать сильно вверх – там, конечно, снег поплотнее и тропежка полегче, но и ветер тоже помощнее – а пылесосило до костей, несмотря на всю капусту одежек. Так и топали целый день – на юг вдоль Малой Лямпы. Тропежка выдалась нынче весьма разнообразная – в лесу глубокая, с тяжелым снегом, которого за последние три дня нападало; на открытых местах – терпимо, но кое-где тоже проваливаемся в снежные «ямы» от «по колено» до «по не хочу», которое у каждого свое. Но это самое «не хочу» уравновешивается рюкзаками – например, у здорового мужика его «не хочу» находится ниже, чем у невысокой девушки, но так же у него и баул потяжелее, да и личный вес тоже поболее. Поэтому в результате получалось, что наши мужики, едва начав тропить, тут же зарывались по пояс и отваливались в сторонку – пока вставали да выкапывали лыжи… в общем, вперед вышли хрупкие девушки… И пошли… пошли… пошли… Девчонки, конечно, тоже попадались в снежные ловушки, но пока хвост догонял голову, мы всегда успевали выбраться из плена. А сильная половина после первых же неудач больше не рвалась вперед, а надежно прикрывала наши девичьи тылы. Ближе к вечеру погода вроде даже начала налаживаться, и на подходах к запланированному для лагеря месту опять любовались массивом Казанского в закатных лучах. Последний отрезок пути вслед за мной вилял по обширному плоскому пространству, утыканному невысокими кривенькими деревцами. Закатное солнышко и здесь творило свои недолговечные чудеса – исподтишка подсвечивало редкое криволесье, превращая стволы, закутанные толстым-толстым слоем снега, в причудливые силуэты, окруженные пламенеющим ореолом, и окрашивая снежное покрывало в цвета, несовместимые в представлении с зимними красками – от глубокого синего в тенях до ярко-алого там, где светило касалось деревьев. Около 15.00 дошли до вершинки 1040,5 – она тянулась стеной на противоположной стороне Малой Лямпы. Где-то здесь и решили заложить лагерь. Немного приспустились, чтобы с гарантией спрятаться от ветра, нашли хорошую полянку, окруженную со всех сторон могучими сушинами – там и бросились. Но успокаиваться было еще рано: целых два часа светлого времени – это же настоящее богатство, не транжирить же его на пустяки – место под палатку уже облюбовали, сушинку тоже присмотрели, а остальное можно будет делать и в сумерках. Поэтому покидали баулы и отправились пропить дальше в сторону Казанского – глядишь, завтра будет полегче. За 45 минут добежали до балка в истоках Малой Лямпы. Этот балок вчера мы видели сверху – как маленький темный прямоугольник. Таким он и оказался – маленьким и прямоугольным. К тому же еще и обжитым – уже издалека разглядели, что около него суетятся люди. 
Оп-па! Интересно, кто это? А вдруг меридиановцы – они ведь тоже собирались в эти края… Обрадовались и завернули пообщаться. На этом этапе уверенно лидировала Галка – с воплем «О, меридиановцы!» она так шустро ломанулась по целяку, что мы едва-едва догнали ее по лыжне – уже у самого балка. Но, увы, мужики – двое – оказались абсолютно посторонними, к тому же еще и местными. Что они там делали, мы так и не поняли – что-то они темнили. Вроде и на охотников не похожи, а про оленей интересовались – не натыкались ли мы на следы. И лыжки у них на охотничьи совсем не тянут: обычные беговушки, к которым под ступни прикручены деревянные плашки с деревянными же щетками – чтобы можно было без проблем подниматься вверх и не набирать скорость при движении вниз. И пластиковые ботинки… Короче, ничего не поняли… А оленьих следов мы все равно не видели – море заячьих, лисьих, встречались какие-то кошачьи, а сегодня пересекли и лосиную канаву. Назад двинулись уже в наступающих сумерках. По готовой-то лыжне катилось быстро – у-у-ух как! Правда, постоянно терялась Машка – фоткала цветочки, торчащие из-под снега вдоль лыжни. Но в 16.30 все уже были в лагере. А там пока еще тихо и темно. Но мы это быстро исправили. И через пару-тройку часов уже приступили третьему и самому приятному этапу лагерных работ – загрузке в палатку. Ужин и предваряющие его разборки с желтыми виватовскими пакетиками, которые, кстати сказать, практически уже не занимают времени – навострились с полувзгляда опознавать не только свои, но и принадлежность чужих. Кстати, судя по количеству этих самых желтых виватовских пакетиков, которые мы таскаем в рюкзаках, наша команда вполне тянет на статус официального представителя известной сети магазинов в районе ГУХа, ну или же на рекламную экспедицию «Виват – Урал» – остается только обвешаться кулечками и сфоткаться на каком-нибудь пупыре. После ужина залегли просматривать очередную серию любимого телесериала «Воспитание Машки». А там события бурно развиваются – Саша провел демаркационную линию и пытается выдворить за нее Машкино барахло, тайно прокравшееся на его территорию: «Младший дежурный, уберите свой кулечек у меня из-под бока» или «Маша, что делает твой ботинок у меня на спальнике». Мы тут же советуем выложить линию полешками – вон их сколько за печкой, а ежели кончатся патроны, полешками можно будет и отбиваться – какое-то время. В общем, ничего особенного – обычная сценка, иллюстрирующая быт и нравы диких туристов… Кстати, мне тут пришли в голову еще некоторые соображения об этих малоизученных племенах. Пока есть время, накидаю тезисы. Итак: Дикие туристы владеют зачатками членораздельной речи. Но их язык крайне беден, предложения чаще всего состоят из одного короткого слова, произносимого громко и с повелительной интонацией. И это естественно – при такой сложной, как у них, жизни, к тому же изобилующей опасностями, даже цивилизованный человек поневоле будет краток. Наиболее часто встречающиеся слова-предложения: выдай, выбери, камень, понял, пошел, табань, греби, вперед и пр., как раз и свидетельствуют о сложности и динамичности жизни диких туристов. Однако же обиженный представитель этого племени вполне способен построить и достаточно сложные, так называемые «трехэтажные» речевые конструкции. Дикие туристы не поддаются дрессуре, а все попытки одомашнить их доселе заканчивались провалом. И хотя в большинстве своем как целые племена, так и отдельные особи охотно идут на контакт и даже иногда не боятся заходить в замкнутые помещения, но жить оседло они напрочь отказываются. Правда, имеются прецеденты браков между нормальными людьми и отдельными представителями диких туристов. Но и в этих случаях дикие туристы не становятся полноценными членами цивилизованного общества – все они достаточно регулярно уходят в свое племя – кочевать, возвращаясь к семье лишь на кратковременные передышки. А дети, рожденные от таких смешанных браков, в 90% случаев получают набор генов своего дикого родителя. В первые годы жизни эти дети ничем не отличаются от обычных ребятишек. Но примерно с трех-четырех лет, а у некоторых и чуть раньше, у них начинают расти заплечные мешочки – сначала относительно небольшие, однако с каждым годом мешочки становятся все выше и увесистее, пока годам к пятнадцати-шестнадцати не достигают размеров, свойственных заплечным мешочкам взрослой особи дикого туриста. К этому же времени в левом полушарии мозга ребенка окончательно закрепляется установка на кочевой образ жизни. На этом пока и поставлю точку – пора будить соплеменников на завтрак: Женя притащил котлы… Глава седьмая. НАДХРЕБЕТНАЯ: НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ 04.01.08, пятница 05.01.08, суббота, 00.15 (пятое дежурство). Прошедший день тоже удался по всем возможным позициям – далеко не ходили, тяжестей не таскали, погода стояла, красоты не прятались, впечатлений хватало и настроение зашкаливало – чего еще желать? На этот день Женя, посовещавшись с Сашей, назначил давно обещанную тренировку: хождение на кошках и самозадержание на фирновом склоне с помощью ледоруба – а то зачем бы мы через все перевалы таскали на себе кучу лишнего железа? Самым сложным оказалось найти подходящий для этого склон – чтобы и фирн был крепкий, и уклон приличный, и выкат безопасный. Подобные участки попадались на восточных склонах – когда перли на перевал. Тогда на подходах к седловине пару раз даже возникало желание снять лыжки и перелезть в кошечки, однако слабость была минутной – поднапрягалась и выползала на кантах. Да и не до левых развлекушек было – успеть бы до ночи свалиться к лесу. Зато здесь, на другой стороне ГУХа хорошего фирна попадались лишь отдельные клочки между камнями – везде или снег, или откровенные курумы. Надо сказать, что фирн, конечно, есть и здесь, но либо не там, либо не тогда, либо не такой. Например, позавчера, когда ходили в радиалку, Саша, главный тренер, приглядел один – всего-то один! – подходящий склончик, да вот незадача – снаряги с собой не было. В общем, задача сформулирована, цели намечены, точки расставлены, есть силы и желание – надо идти. Ну, и пошли – вверх прямо от лагеря, искать фирн на склонах пупыря 1071. 
Утро выдалось тихое-тихое, задумчивое и укутанное легким покровом тумана, солнце высвечивалось большим расплывчатым пятном, на которое можно было смотреть не прищуриваясь. Быстро проскочили притихший лес и углубились в фантастические пейзажи редкого криволесья – подсвеченные матовым розовато-золотистым полусветом кривульки со всех сторон окружали нас фигурами и силуэтами невиданных зверушек. Фотографы наши трудились, не покладая фотоаппаратов – и даже тот факт, что носы периодически примерзали к технике, не остужал их творческого порыва. В частности Машка, судя по фоткам, излазила весь склон и увековечила каждую чуду-юду. И вдруг одномоментно – всего один шаг, и туманная завеса осталась позади, и все вокруг стало ярким, ясным и четким: небо – синим, снег – белым, солнце – слепящим, чудовища – живописными заснеженными уродцами, а царство хаоса и Мордора – берендеевым лубком. А-а-ах… Перевели дух, запечатлели прекрасное мгновенье на все носители – фото- и нейро-, и только после этого занялись насущным – подробным осмотром видимых склонов и оценкой их пригодности для сегодняшней нашей цели. Наметили парочку подозрительных неподалеку от вершинки 1071 и почапали наверх. Первый из них нас разочаровал – короткий и недофирновый – корка, вроде жесткая, а топнешь, нога проваливается. Второй, хотя и оказался получше, но все равно не совсем то – крутенький, узкий – шаг вправо, шаг влево. Однако Саша, главный тренер, предложил все-таки начать здесь – а вдруг больше ничего не найдем. К этому времени погода окончательно повернула на «ясно», окружающие склоны сверкали мириадами искорок, но, тем не менее, задувало хорошо. Так что, пока участники тренировки облачались в системы и кошки, неучастники – утеплялись и подкреплялись. Потом Саша продемонстрировал девчонкам приемы ходьбы на кошках, и Машка с Галей сколько-то походили вверх-вниз, но не слишком долго – очень скоро они истоптали весь фирн, а мы, наблюдатели, успели замерзнуть. Поэтому решили свернуться и поискать что-нибудь более подходящее. 
Из обозримого наиболее подходящими показались склоны вершинки 1189,7. Туда мы и навострили лыжи. Для начала траверсировали свой пупырь (1071) – на запад он спускается достаточно круто, и поэтому снега было мало – шли в основном по слегка припорошенным курумам – короче, абсолютно не пригодным для наших целей. Дальше спустились на перемычку, соединяющую 1071 и 1189,7. Здесь, на обширном плато, пришлось тормознуться. Сначала хотели просто перекусить – солнышко, тишина и безветрие, но вскоре поняли, что дело этим не ограничится – Марья почему-то застряла на спуске. Отсюда, с середины седловины, было непонятно, что у нее произошло – видели только, что она стоит на одном месте и что-то ковыряет под ногами, в общем, не похоже, что фоткает. Делать нечего, отправили к ней на помощь (тьфу-тьфу-тьфу, лишь бы не понадобилась) Женю. И пока было время сбегали с Галкой до перевальной линии – очень хотелось заглянуть по ту сторону хребта. Ведь пока мы ошивались по тем склонам, погоды не было, и, соответственно, видимости тоже. И этот наш забег вполне компенсировал все предыдущие непогодные денечки – синее небо, ясные – аж до самого Конжака – дали, красотища! А на обратном пути сделали крюк назад, чтобы побыстрее пересечься с возвращающимся Женей (видели, что он дошел до Машки и тут же повернул назад – интересно, что там?) и узнать последние новости. А новости порадовали – ничего серьезного и непоправимого, всего-то порвался ремешок на креплении, и Марья провозилась, завязывая вместо него веревочку. Наконец-то собрались все вместе и перекусили. В очередной раз прикинули, куда податься дальше. Но вариантов, кроме последнего, больше не оставалось – надо подниматься на 1189,7, там немного не доходя до верха, есть что-то похожее, а на крайняк, хоть на горушку сходим. Пока ждали Марью, ходили туда-сюда, на нашу перемычку прилетел ветер, и стоять здесь стало неуютно, поэтому в горку ломанулись даже с удовольствием и бегом. И минут через двадцать доскакали до облюбованного местечка. А там – ура! – именно то, чего искали целый день: хороший фирновый склон с безопасным выкатом и приличным уклоном. Но ветрено… Ладно, Женя с Сашей будут при деле – гонять Марью и Галю, а нам-то со Стасом что, мерзнуть??? Сначала идея пришла Стасу – сбегать на восточный гребень, идущий к вершине. Он обговорил это с командиром и получил «добро» с оговоркой «ненадолго и быть на виду». Тут и до меня дошло, что здесь ловить нечего, а вот погулять наверху будет очень даже замечательно, и упала Стасу на хвост. Мы вышли… Какое-то время, как и условились, были на «виду». Но вскоре так получилось, что забрали круче на север – туда вел длинный снежный язык, единственный свободный от камней, и скрылись за складками рельефа. Шли мы быстро, и через 20 минут вышли на широченное предвершинное плато, откуда было уже просто глупо возвращаться, не побывав на самой верхушке – до нее оставалось набрать всего-то метров 20. Но первые минуты нам было совсем не до восхождения: с плато открылись сногсшибательные панорамы – на юге синел четкий силуэт Конжака, на север мягкими очертаниями уходил ГУХ с Сосьвинским камнем (1204,5) на переднем плане, а чуть восточнее него высился мощный одиночный массив Денежкиного. Он был словно нарисован на ярко-синей бумаге неба. Казалось, до него рукой подать – различалась каждая складочка рельефа. Тут-то я впервые за поход и пожалела, что не взяла свой фотик – поленилась таскать старенькую оптику, а с цифрой пока не сдружилась. Стас тоже сегодня оказался без техники – оставил в лагере, он как-то не предполагал, что наша дружная команда может разделиться, и мы останемся совсем без фотографов, которых у нас ровно половина. Так что за неимением других вариантов пришлось фотографировать глазами все это великолепие и записывать непосредственно на подкорку… Время подпирало, уже перевалило за 15.00, а нам еще предстояло спускаться до наших, а потом бежать к лагерю, чтобы до темноты успеть хотя бы найти сушину. Поэтому долго любоваться было некогда, если мы хотели подняться на вершину. А мы, конечно же, хотели. Сам подъем много времени не занял – десять минут по волнистому фирну, и мы уже наверху. Еще пять минут благоговейного созерцания на все стороны света – открылись еще и бескрайние западные просторы, и пора-пора назад, там, наверное, Женя совсем извелся. Однако на предвершинном плато постояли еще немного, завороженные громадой Денежкина… А потом начался спуск по уже розовеющим от закатного солнышка снежно-фирновым полям… 
Все-таки на лыжах оно значительно сподручнее и быстрее, разве пешком мы успели бы уложиться туда-сюда за 40 минут? Даже почти что не влетело, хотя лично я бы и не сопротивлялась – ясен пень, что виноваты… 15.40. …Насколько я поняла, народ без нас не терял времени даром, девчонки хорошо походили на кошках и даже позарубались ледорубами. Около 16.00 наконец-то стащили сверху увлекшуюся Машку, отобрали у нее кошки и ледоруб, запаковались и покатили в сторону лагеря. И опять любовались всеми закатными красками и метаморфозами – от ярко-пронзительной зелени над перевалом, с которого спускались, до огненно-пламенеющих юго-западных окраин. Все вокруг переливалось и постоянно изменялось – тени углублялись, цвета становились пастельными, лес таинственным… В лагерь вернулись к 17.00, уже в сумерках, но вполне довольные проведенным днем. И первым делом, пока окончательно не стемнело, занялись поисками сухостоя, так как еще вчера Женя забраковал все оставшиеся в районе лагеря сушины – та гнилая, та слишком большая, та кривая и суковатая. Поэтому в поисках горючего прочесали близлежащие окрестности. Наконец, мужики завалили нечто, удовлетворившее всем нашим изысканным вкусам – правда, далековато – метрах в трехстах. Сюда не долетали даже слабые отблески от костра. Светились только сумасшедшие звезды на клочках неба, не прикрытых елочными макушками. Особенно яркая звездочка висела на востоке низко над горизонтом, совершенно запутавшись в мохнатых ветках. К тому же была она не белесая, как остальные ее товарки, а ярко-ярко-желтая. Странная такая звездочка, жаль, среди нас не оказалось юных астрономов… И это непостижимое небо, и зимний ночной лес – замерший и таинственный, полный загадок и тайн, и эта тишина – кромешная и обволакивающая, погружали в состояние покоя и созерцательности. Поэтому и пилить сегодня было одно удовольствие – пилили и медитировали, проникаясь величием и холодной красотой окружающего мира. И это притом, что на лесоповал мы с Машкой угодили за слишком длинные язычки – подвергли сомнению необходимость править площадку, на которой стоит палатка. Вчера установили ее так, чтобы не катиться в печку, а к утру оказалось, что уклон в противоположную сторону привел к тому, что народ выкатился за пределы границ пола (не гендерных различий, а периметра помещения), и деформировал палатку. Поэтому Женя и предложил перекидать шмотки, приподнять палатку и выровнять площадку снегом. Нам же с Марьей не хотелось заморачиваться, и мы предложили оставить все как есть, только спать поаккуратнее и стараться не выползать за габариты – пусть дежурные отслеживают. За такое свободомыслие и были сосланы на лесоповал – охладиться и поразмыслить над поведением, а к творческому процессу были привлечены более практичные – мужики... А вечером девчонки забабахали глинтвейн… Но об этом я уже писала. Еще пара слов о быте и нравах диких туристов: Долго оставалось неизвестным, чем же питаются дикие туристы – эти племена не охотятся, в основном не рыбачат, ну, разве что занимаются собирательством. Но зимой ягоды и грибы не растут, реки покрыты льдом – как же в таких суровых условиях выжили и выживают эти многочисленные племена? Причем, не просто выживают – особи диких туристов выглядят совершенно здоровыми (некоторые так даже весьма упитанными) и ни сколько не истощенными? И вот недавно наши ученые сделали сенсационное открытие – дикие туристы питаются содержимым своих заплечных мешочков! Видимо, в незапамятные времена под давлением такого непростого образа жизни у диких туристов произошла случайная мутация, которая и закрепилась в последующих поколениях. Заплечные мешочки у диких туристов растут на задней стороне туловища, вверх от крестца. И иногда достигают весьма приличных размеров, возвышаясь над головой на 10-20 сантиметров. Объем мешочков ориентировочно оценивается в 80-100 литров у самок и 100-120 у самцов. Предполагается, что когда особь голодна, ее мозг подает сигнал, который раздражает слизистую оболочку заплечного мешочка и вызывает выделение большого количества особых ферментов, условно названных «раскладки», под воздействием которых и формируется пища. Образованная таким образом пища достается из заплечного мешочка, подвергается примитивному процессу термообработки – на костре, и только после этого жадно поедается. На основании этого можно с уверенностью сказать, что мутация пока еще не завершена, ведь было бы куда логичнее, если бы сформированная в заплечном мешочке пища поступала бы непосредственно в желудок дикого туриста, минуя все промежуточные стадии. Глава восьмая. ПОТУСТОРОННЯЯ: РЕКИ И МОРЯ ГУХА 05.01.08, суббота День сегодня удался на славу, лучше и быть не может – самый, пожалуй, красивый изо всех, как позже сказал Саша: «Уже только ради одного этого дня стоило сюда идти». Однако по порядку. Утро, завтрак, компактные сборы – так как лагерь не упаковывали, к выходу без особого напряга были готовы около 9.30. Ну, и вышли. Сегодня по генплану должны взойти на пупырь, растущий прямо напротив нашего нынешнего базлага на противоположной стороне долины Малой Лямпы. 06.01.08, воскресенье, 01.35 (шестое дежурство) Утро опять выдалось какое-то таинственно-притихшее – непонятно, куда качнет день: все окутано то ли легким туманом, то ли плотной дымкой, жемчужно-серое небо, морозно и полнейшее безветрие. Но идется легко, и тропежка в меру, несмотря на то, что сначала шли по лесу, пересекая долину Малой Лямпы. Замедлились только у речки – там, в самом низу, снегу было поболее, да и форсировали преграду на всякий случай осторожно – с утра мы уже умылись, и больше купаться пока не хотелось. Но обошлось. Дальше опять потопали бодрой рысцой, тем более что появился стимул поскорее добежать до границы леса и высунуть нос наружу: на мутном небе начали проступать редкостной красоты и изысканности тона – от темно-серо-синего на юго-востоке до пастельного жемчужно-розового в противоположной стороне невидимого горизонта. 
Мне повезло, я как раз тропила последний участок лесной зоны, поэтому первой и выперлась на стратегическое местечко, откуда и открылось все это неземное великолепие – уже дома наслушались всякого: и «таких облаков не бывает», и «вы все обработали в фотошопе», и «мы с вами на разных ГУХах были». Но тогда лучше всех выразился Саша: «Такая красота, что ни одного приличного слова не осталось», но и это тоже было позже. А пока я стояла на склоне совершенно одна и просто офигевала – именно так, другого слова подобрать не могу – от открывшегося. Передо мной на фоне потрясающего, неправдоподобного неба лежал весь ГУХ – и настолько он был нереальным, что казалось нарисованным хрупкой пастелью поверх неукротимого буйства масляных красок. Солнца еще не было, но отдельные его лучи, пробиваясь сквозь плотные облака, окрашивали восток в сине-черно-желтую гамму, юг пламенел, на севере тлели голубые и розовые сполохи, а сами горы тихо и нежно розовели… И тут я второй раз пожалела, что оставила фотик дома – руки прямо зудели, так хотелось переводить затвор и щелкать, щелкать, щелкать… Кстати, остальные все еще не вышли из лесу, а фотографы тем более – они у нас почти всегда плетутся в конце. Да, чего они там застряли! Опоздают ведь, так быстро все меняется!.. Как потом оказалось, инстинктивно я выбрала самую лучшую здесь смотровую площадку – ниже еще толком ничего не видно, а выше уже не то. И когда на мои дикие вопли народ все-таки подтянулся, устроили затяжную фотосессию – минут двадцать стояли на месте и сосредоточенно водили фотоаппаратами во все стороны. Дождались и солнышка – оно мастерски подсветило елки-кривульки на переднем плане и вскоре добралось до самых дальних северных верхушек хребта. В принципе, дальше можно было и не ходить – пейзаж и так ежеминутно менялся – знай, наматывай кадры. Разве что техника – штука несовершенная и не способна передать все это великолепие, как оно есть… 
– Фотография – она не передаст… – я о наболевшем. Вечером меня заставили записать эту мою фразу в походные перлы. Но дальше мы все-таки пошли – кто бы сомневался… Подъем до предвершинного плато занял что-то около 30 минут. Здесь, на обширном плоском пространстве царят курумы, украшенные резными фирновыми цветами-листьями, и гуляет ветер. В северной части плато торчит невысокий, правильной конусообразной формы пичок (северная вершина 988) – покорили его и нарекли пиком Марии Рашидовны, или по-простому Машкиным пупырем. Да, а еще на подходах к его подножию засекли ворону, которая, покружив над плато, спикировала прямо на самую верхушку Машкиного пика – так что она и была настоящая первопокорительница вершины, даже на туре отметилась – мы нашли явные следы ее пребывания: обгадила зараза весь пик… С Машкиного пупыря открылась панорама на Казанский камень со товарищи – казалось, отсюда до них совсем недалеко, ну, вот же, вот оно рядышком… потянуло отойти подальше от этих мест, где уже какой день крутимся… Однако очередная попытка уговорить Женю слётать туда успешно с оглушительным треском провалилась. Обыдно, да? Когда еще сюда вернемся (а это из наших летних словесных запасов)… 
В общем, пришлось развернуть лыжи и навострить их в сторону диаметрально противоположную – на север, к вершине с отметкой 1040,5. Собственно, от Машкиного пика по гребню можно было пойти и на юг (не обязательно же переть до Казанского) – там тоже что-то пупырится, но тогда бы пришлось пересекать все огромное предвершинное плато с его настороженными зубастыми курумами. А как я уже не раз упоминала – лыжки-то жалко, их у нас дефицит – новых-то взять негде. Вот и пошли на север, к перемычке между Машкиным пиком и вершиной 1040,5. Седловина эта широкая и очень живописная, оживленная кучками замысловато изогнутых кривулек. Топтать ее было одно удовольствие – плотный снег не проваливался под лыжами и всегда давал возможность обогнуть островки курумов. И через 15 минут мы подошли к началу взлета на 1040,5. Здесь и начались дальнейшие чудеса – ветер совершенно утих, солнышко разошлось совсем по-весеннему – мы даже подразделись, а вокруг все искрилось и переливалось. И этот праздник сопутствовал нам практически весь остаток дня, пока мы опять не вернулись под ветреный Машкин пупырь. На вершинное плато поднимались не спеша, с множественными традиционными остановками на фотосессии. Но, тем не менее, через полчаса дошли до верха. А там посередине огромадного курумного поля торчит еще один пичок – точь-в-точь, как Машкин – такой же невысокий и такой же идеально конусообразный. Покорили и его, окрестив пиком Галины Александровны или Галкиным пупырем. 
С вершины Галкиного пика открылись дали просто невероятные – видимость была ого-го: до Ишерима с Тулымом на северах и до Помяненного на западе, не говоря уж о Конжаковском массиве, прикрывающем южную границу горизонта. Зато долин совсем не было видно – все они были затянуты плотной белесой дымкой, и казалось, что верхушки гор плывут в тихом и безмолвном море облаков. И даже такую близкую долинку Малой Лямпы окутывало серо-белое непроницаемое покрывало, раскинутое у подножия массивных куполов ГУХа. И опять охи-ахи, визги-писки… Потом было не менее потрясающее по зрелищным спецэффектам возвращение на юг: со склонов видели, как приливной «волной» – белой и легкой «затопило» Машкин пупырь; остановились, завороженные металлическим блеском обширных снежных полей лежащей на уровне «моря-окияна» вершинки 988; на седловине долго любовались игрой закатного света, запутавшегося в чахлых рощицах заснеженных уродцев; а чуть ниже дождались и закатных палитр, порозовивших округлые макушки ГУХа; там же загляделись на призрачный лес, просвечивающий сквозь поредевшую у «берега» тихую «воду», удивились необычной – белой радуге и с азартом следили за большой птицей, которая то «ныряла» в мутную «реку», то «выныривала» наверх… 
Вот уж точно – один этот день уже стоил того, чтобы сюда неделю переться… В лагерь вернулись ровнехонько в 16.00 – полные сил и восторгов. Поэтому и хозработы спорились, и разговоры разговаривались. Дело дошло даже до легенды о черном альпинисте – оказалось, девчонки ее еще не слышали. Поперепирались с Сашей, кому ее рассказывать – мне казалось, что у него лучше получится – он вообще хороший рассказчик, а он на меня кивал, мол, давай ты. Ну, не люблю я байки травить, не получается… но рассказала… Зато реакция слушателей сполна окупила все мои усилия – эх и повеселились, когда впечатленная страшилкой Машка пролепетала: – А мне что делать, у меня в палатке два выхода… Сегодняшний день единогласно был признан самым красивым днем похода. По этому поводу были песни до упаду – так поздно мы еще не ложились. Народ угомонился только за десять минут до начала второго дежурства у печки (моего) – в 1.20. Наконец-то можно приступать к дальнейшим исследованиям быта и нравов племен диких туристов. Племена диких туристов имеют строго иерархическую структуру:
Глава восьмая. ОБРАТНАЯ: МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ РАЗ Вечером 06.01 приняли с Женей дежурство по кухне, и, соответственно, ночью нас не трогали. Утром, пока Женя занимался готовкой, мне было совсем не до творчества – я вполне предсказуемая сова, и в такую рань способна создавать произведения лишь одного определенного вида искусства – сновИдения. Так что последние два дня писала уже дома… 06.01.08, воскресенье Ночью ощутимо похолодало, и избыточная влага осела куда ни попадя, в том числе и на все оставленные на улице шмотки, покрыв их роскошными лесами пышной изморози. Машка добрую половину утра с визгом бегала и фоткала все, что попадалось на глаза – лыжи, палки, рюкзаки, рукавицы… А утро выдалось опять какое-то невнятное – тихое-тихое, непрозрачное… и туман, похоже, погуще, чем вчера. Но мы уже не боимся непогоды, знаем, что стоим на речном дне, и стоит нам только подняться немного повыше, все сразу же устаканится. Тем более что небо еле уловимо отдает голубизной, значит точно, наверху ясно. Сегодня мы планируем вернуться на восточные склоны ГУХа, перевалив между вершинкой 981 и плоским, я бы даже сказала, столовым Сосьвинским камнем (954,2) в долину р. Сосьвы. Похоже, у нас уже выработался некий стабильный жизненный ритм – как ни копались, но вышли опять же в 9.50 – по той самой лыжне, которую набивали два дня назад, намереваясь сбегать на Казанский камень. Ночной морозец поработал везде, украсив рыхлыми кружевными хлопьями и без того нарядные зимние одежки елок-березок-пеньков – топаем по настоящему сказочному лесу, дремлющему в туманной донной дымке. Иду первой, а передо мной по слегка занесенной лыжне бежит заячий след, да еще и не один! Значит, и мы сделали доброе дело – проложили звериный «зимник». Здесь, кстати, вообще много всяких следов – в основном, конечно, петлястых заячьих, но вон есть и лисий, а недавно пересекали настоящую лосиную дорогу. Проскакиваем балок, где два дня назад видели людей, по их лыжне сворачиваем в сторону перевала и минут через 5-10 выскакиваем из тумана, как будто выныриваем из толщи вод – и моментально безо всякого перехода, как будто кто-то наверху нажал кнопку «on», окружающий мир приобретает резкость и яркие солнечные краски. Еще немного поплутали по лесу, следуя за лыжней (где-то здесь Машка учуяла сильный звериный запах: примолкли и налегли на лыжи – быстрей отсюда), и около половины одиннадцатого вышли в зону редколесья, откуда до перемычки было уже рукой подать. 
Я не буду останавливаться на описании местных красот – уже даже и не знаю, какие подобрать слова и выражения. Но если применить богатое воображение, можно живо представить, каково нам было: яркое солнце, приятный морозец, синее-синее небо, белоснежный склон, уходящий вверх, редкие причудливые фигурки укутанных снегом кривулин и стройные северные елки в зимних нарядах – настоящее светлое зимнее царство. Здесь мы устроили выездное заседание совета стаи. На повестке дня стоял вопрос: а не сбегать ли нам на вершинку 981. А что, времени навалом, идти осталось всего ничего, погода просто загляденье, да и вообще – когда мы еще сюда вернемся, надо пользоваться моментом… Прения прошли в теплой и дружеской обстановке, подогреваемой еще и солнышком, припекающим совершенно по-весеннему. Решение было единогласным – в чем проблема-то, конечно, идем. Вот только рюкзаки припрячем – во-о-он под те симпатичные елочки… …Через полчасика мы уже шагали по обширному вершинному плато и любовались окрестностями – пока еще четкими очертаниями трапеции Сосьвинского камня и выступающими за ним вершинами Казанского массива, все остальное было затоплено водами облачного моря. Оно, вчера такое спокойное, нынче вздыбливалось огромными валами и гнало приливные волны прямо на Сосьвинский – на море бушевал безмолвный шторм. А отчетливый силуэт Конжака на горизонте казался далеким берегом. 
Между тем на западе царили тишина и спокойствие – гладкая-гладкая облачная река над Малой Лямпой невозмутимо парила у самого подножия ГУХа. На северо-востоке высилась громада Денежкиного камня – ура, и его запечатлели! А когда вернулись на южную оконечность плато – ахнули. Разбушевавшееся море вспухло гигантским пузырем и заглотило Косьвинский – и теперь он, едва просвечивая на «дне», казался своим же собственным призраком. Вот это катаклизьм! 
В общем, гуляли здесь больше часа – а могли бы и значительно дольше, все же знают, что на текущую воду можно смотреть бесконечно. Но нам еще предстояло спуститься до рюкзаков, подняться на перевал и свалиться с него куда-нибудь поближе к дороге. Когда мы добежали до елочек, под которыми спрятали свое барахло, там уже тоже было ветрено. Поэтому по-быстрому перекусили и, не мешкая, подорвались на перевал – до него было совсем недалеко и практически без набора высоты, мы ее почти всю набрали с утра. Зато спуск оказался веселым – лыжня, по которой мы шли, была подъемная для тех, кто ее прокладывал, и с вершины перевала уходила круто вниз. Мы не рискнули довериться ей, а проложили свой путь – короткими поперечными зигзагами. Снегу на этой стороне ГУХа было предостаточно, и если кто-то вдруг терял равновесие, то посадка получалась мягкой и глубокой. Скатились до границы леса и минут через десять поняли, что все, пришли – именно здесь, прямо на лыжне, и будет наша завершающая походная ночевка. 15.00. А так как времени до темноты оставалось еще навалом, решили сбегать вперед и разведать, где находимся мы, а где – дорога, на которую завтра надо вываливаться. И на удивление прекрасно прогулялись – через пяток минут корявая лыжня наших предшественников вырулила на недавно укатанную буранку, слегка припорошенную свежим снежком – самое то. И понеслось – завтра под рюкзаком, конечно, придется притормаживать, а сейчас – вниз да налегке – э-эх, песня! Вжик-вжик-вжик, только успевай подруливать на поворотах. И главное – никого не снести и самой не попасть кому-нибудь под горячую лыжу… Вжи-и-и-ик… предупредительный визг почему-то замешкавшемуся перед очередной горкой Саше – я-то уже не успеваю затормозить, разве что кубарем… отскочил, молодец… Пулей проношусь мимо и сходу улетаю на спуск, успевая, правда, заметить, что он будет покруче всех предыдущих, хорошо – короткий. Спуск, взлет, и… выпадываю на наезженную дорогу… А через минуту мимо нас проезжает УАЗик, и народ из окошек пялится на нас, неизвестно откуда взявшихся в этой глухомани. Все, поход, точно окончен, финиш… На дороге дождались остальных, фотографы пофоткали деревья, искрящиеся под солнечными лучами, и мы двинулись в лагерь. Если вниз скатились минут за двадцать, то обратная дорога заняла не менее сорока минут. Но все равно на месте были около 16.00. А там все покатилось, как под горку: сушина, дрова, палатка, костровая яма, костер, готовка – последнее дежурство досталось нам с Женей. Ужин у меня был готов рано, как я ни притормаживала процесс – палатка уже стояла, но печку еще не установили, и дров было маловато. Однако ужинать на улице никому не улыбалось – совсем оснобели, поэтому за десять минут успели почти все: поставили и раскочегарили печку, закидали в палатку пенки и барахло, разложились и залезли. На попозже осталось только отпилить и расколоть пару чурок. Но день был не слишком утомительный, и это никого не пугало (обычно после ужина из палатки выходить совсем не тянуло, разве уж конкретно приспичит). За ужином обсудили завтрашний распорядок: Герман должен ждать нас на месте высадки, до которого отсюда порядка четырех-пяти километров (два мы сегодня разведали, остальные по дороге), в 15.00. Поэтому, во-первых, можно будет спать до упора – на всякий случай ограничили упор 10-ю 00, во-вторых… вот незадача, во-вторых, в Перми будем, скорее всего, ночью. Если сюда мы доехали за десять часов, то обратно будет примерно столько же, а 15 плюс 10, как ни крути равно 01.00 – ни то, ни се. И почему так договорились, когда можно было назначить любое удобное для нас время? Оказалось, что когда предварительно прикидывали по дороге, время в пути у нас почему-то получилось 16 часов, а потом об этом благополучно забыли и с Германом условились по старым прикидкам (с расчетом приехать домой рано утром 8-го). В общем, понятно одно: хотя завтра торопиться и некуда, но на всякий случай лучше прибыть к месту встречи пораньше – а вдруг и Герман тоже подстрахуется, ему-то трудно точно рассчитать такой длинный путь… На этом успокоились, и остаток вечера провели в приятной неге и за обычными развлечениями: смотрели очередную серию «Воспитания Машки» и вели умные беседы. А еще уговорили Сашу прочитать нам краткую лекцию на тему: «Какие бывают ледники». Но сначала сразу после ужина попилили-покололи, причем девчонки не ограничились обговоренной парой чурок, а на всякий случай подстраховались еще парой – это чтоб упор до срока не рухнул… Перлы дня: Еще немного о диких туристах. А теперь прошу особого внимания: всю снарягу дикие туристы по мере возникновения надобности тоже выращивают в своих заплечных мешочках! Причем самые сильные самцы (крайне редко очень крупные самки) формируют наиболее объемные и тяжелые предметы обихода (жилища, средства передвижения), тогда как на долю более мелких самок остаются вещи полегче (кухонная утварь, орудия труда) – это если говорить об «общаке». Здесь напрашивается только один недвусмысленный вывод: масса сформированной «снаряги» напрямую зависит от массы тела производящей ее особи. Таким образом, вполне возможно, что основным материалом для производства предметов обихода служат ткани тела самой особи. Это утверждение вполне согласуется со старинным обычаем диких туристов: самцам всегда выделяется значительно больше пищи, чем самкам. И теперь понятно, что такая, якобы, несправедливость вызвана суровой необходимостью – это в интересах племени восстанавливать организмы самцов, чтобы и в дальнейшем иметь возможность использовать их на общественные нужды. Самкам, конечно, тоже нужно восстанавливаться, но так как их потери при производстве меньше, то и потребность в пище тоже соответственно меньше. Если процессом создания пищи руководит завхоз, то производством общака дирижирует рукав. Именно он формирует в мозгу каждой рабочей особи племени управляющий импульс (гипнотически или фармакологически) - программу, которая и запускает производящий механизм ее (особи) заплечного мешочка. «Барахло», оно же снаряга, предназначенная для личного пользования – это в основном одежда. Она формируется их владельцами индивидуально и в соответствии с их пристрастиями. Обычно это крепкие, практичные (функциональные) и простые безо всяких изысков вещи, чаще всего броских тонов – как и всякие дикари, дикие туристы падки на яркие тряпки. Глава девятая. ЗАВЕРШАЮЩАЯ: РАЗВЯЗКИ И УТРЯСКИ 07.01.08, понедельник Недолгие, привычные сборы, и около 12.00 выкатились. Без особого экстрима доехали до дороги. А там вроде и лыжи можно снять, но за неделю они, кажись, приросли к ногам – да и быстрее на лыжах-то. Ну, полетели… Герман не обманул наших надежд – когда мы добрались до звезды, знаменующей место встречи, он уже был там, а часы показывали что-то среднее между 13.30 и 14.00. Yes! Оказалось, он выехал из Перми чуть ли не сутки назад – чтобы доехать с железной гарантией, ночевал где-то в Краснотурьинске и мог бы быть здесь уже срання. Эх, знать бы… Покидали рюкзаки, лыжи, палки в багажник, самих себя по сиденьям и отчалили. 
Пока дорога петляла, взлетала и падала в предгорьях, впереди постоянно открывались новые и новые красоты – освещенные солнцем холмистые складки, раскрашенные каждая в свой цвет – одна белая, другая коричневая, третья – серо-зеленая, четвертая – опять белая… А когда вскарабкались на очередной бугор, на заднем плане этих разноцветных холмов нарисовалась вздыбленная громада ГУХа. Здесь устроили фотосессию и впервые за поход сфотографировались всей командой. Следующая цель – Серов, магазин, продукты. Мы ведь уже привыкли питаться по расписанию, да и аппетит нагуляли на свежем-то воздухе. Так что пока ехали, выскребали по сусекам все сухпайковые остатки и делились с Германом впечатлениями о каникулах – а впечатлений было много, свеженьких, с пылу, с жару, экспрессивных и восторженных. Даже нашего невозмутимого Германа пробило на пустые хлопоты, типа «да, надо было с вами идти»… Однако не все было хорошо и гладко, имелся весомый повод побеспокоиться – периодически ровный гул мотора прерывался натужным кашлем. Сказывалась холодная ночевка – машинка конкретно простыла, утром Герман даже не смог ее завести, «уговорили» лишь с толкача. Усугубила положение вынужденная стоянка у потаенного поста ДПС – в районе Карпинска нас поймали на недозволенном обгоне. Там где-то километров двадцать назад был знак «обгон запрещен», который действует до ближайшего перекрестка, а перекрестки на этом участке отсутствуют. Ну, Герман не сдержался и обошел какого-то тихохода. А неподалеку блюстители затаились, вылавливая таких вот лихачей. И к тому моменту, как мы подъехали, на обочине скопилась длинная вереница любителей штрафов – целых полчаса выстужали мотор, дожидаясь своей очереди. А когда пришла пора ехать – дыр-дыр-дыр… дыр-дыр-дыр… дыр-дыр-дыр… И все… Пришлось Герману выйти на дорогу с протянутой рукой – ловить сердобольных. Повезло сразу – отозвался трудяга-УАЗик (везет нам нынче на них), подцепил нас и тащил, пока не завелись. Но задержка сказалась – периоды нормальной работы мотора резко сократились, эх, не застрять бы по дороге… В Серове долго искали продуктовый магазин. Катились по центральной улице – «Алкогольный», «Вино-водочный», «Бар»… блин, неужели люди здесь совсем не едят? Наконец все-таки затарились и хорошенько повеселились… Остаток пути едва ползли, особенно на подъемах – Герман берег мотор, поэтому о том, чтобы приехать пораньше уже и речи не было – теперь мечтали хотя бы дотянуть до Перми и планировали, как будем дальше добираться до дому – Герман, боясь опять где-нибудь не завестись, сказал, что развозить по городу не будет… Ну ладно, Жене хорошо – будем проезжать прямо под его окнами. Машке тоже недалеко чапать – разве что страшновато подниматься на Висим (надавали ей кучу советов, как отбиваться от маньяков – лыжами). И у Галки все более-менее – ее общага совсем рядом с клубом, главное – попасть туда (представили, как Галка с рюкзаком, лыжами и гитарой поползет по пожарной лестнице). Стас тоже живет по пути – он выйдет последним. Так что проблемы образовались только у нас с Сашей – живем у черта на куличках, к тому же в разных сторонах. Правда, Герман пообещал поймать тачку… Хотя… а влезут ли туда лыжи – это еще вопрос… Вот бяда, бяда, огорчение… Вот так, чихая, ковыляя и размышляя, около часу ночи въехали в Пермь. Расставание описывать неохота, да и грустно получится. Скажу только, что все так и вышло, как мы навоображали – мне нашли тачку, Саша ушел домой пешком, а остальных Герман доставил практически до подъездов. Так уж принято, что все без исключения походы заканчиваются. Не слишком удачные – к счастью, замечательные, как нынешний, – к сожалению. Но после хороших походов даже и сожаление – приятное. Ведь много чего остается с нами – и память, и друзья, и опыт, и, в конце-то концов, фотографии, которые всегда помогут оживить воспоминания о том прекрасном времени. Чего-чего, а фотографий у нас нынче завались – будет, чем подтолкнуть притупившееся воображение. Кстати, надо сказать, что многие не поехавшие на ГУХ, позже очень сожалели об этом, представляя по фоткам, что же они пропустили… В заключение хочу остановиться на экономическом аспекте и несомненной научной и практической ценности данного исследования. Следует, конечно, признать, что работа в этом направлении далеко не завершена, и предложенная вашему вниманию статья – лишь первая попытка проникнуть в тайны природы племен диких туристов. Но даже на основании столь скудного фактического материала можно с уверенностью говорить: заплечные мешочки диких туристов – это настоящий рог научного изобилия. Рассмотрим перспективы дальнейшего изучения механизма их функционирования:
Однако если наша медицина сумеет повторить условия, которые способствовали возникновению этой случайной мутации, или хотя бы научится выращивать заплечные мешочки из других тканей тела, то любой член нашего общества получит возможность обзавестись таким полезным дополнением к своему организму. В этом случае последствия будут просто непредсказуемы. Если уж какой-то дикий турист способен сотворить себе не черные, а, допустим, красные штаны, то представляете, что сможет вырастить в своем заплечном мешочке цивилизованный человек, имеющий богатое воображение и хорошее образование! Да, практически все, что угодно! Холодильник? Да, легко! Вообрази внешний вид и параметры, составь соответствующую программу, введи ее в кору головного мозга, который должным образом простимулирует слизистую заплечного мешочка, и вынимай свою мечту. Только предварительно подкрепись поплотнее и не забудь пригласить грузчиков, чтобы помогли достать. А можно вырастить и кирпичи для строительства, и машину, ежели по частям. По частям, собственно, можно и яхту с самолетом – жуйте, и обрящете... Единственный недостаток заплечного мешочка будет заключаться в том, что его постоянно придется носить на спине. Но, скажите, разве кого-то это остановит? Могу даже предположить, что наши граждане будут стараться заполучить себе заплечный мешочек побольше, понавороченнее и с рюшечками-кармашками. С связи с этим предвижу и большие потрясения в модельном бизнесе. И открытым пока остается вопрос: если заплечные мешочки будут полностью удовлетворять потребности своих владельцев, что же тогда останется на долю науки и промышленности??? Заметки опубликованы: «ДИКИЕ ТУРИСТЫ:БЫТ И НРАВЫ» |